26 ноября 2018.
Мы продолжаем читать первый том «Добротолюбия», слова преподобного Марка Подвижника. Обращаемся к тридцать третьему абзацу его избранных «200 глав о духовном законе»:
Когда будем понуждены совестью направляться ко всем заповедям Божьим, тогда поймем, что закон Господень непорочен и что он, хотя воспособляется нашим добром, но без щедрот Божиих в совершенстве осуществлен быть в людях не может.
Действительно, слово очень непонятное. Если читать его без комментариев, то непонятно, о чем идет речь. Марк Подвижник говорит о следующем явлении человеческой жизни. Человека спасает вера; вера велит ему обратиться к слову Божьему, исполнять волю Божью, явленную в этом слове Божьем, то есть исполнять заповеди. И дальше, когда человек начинает исполнять заповеди, возникает следующая проблема. Обычно человеку кажется, что он исполняет заповеди. Но на самом деле он не исполняет заповеди, о чем тут и говорит преподобный Марк Подвижник.
Человеку кажется, что он исполняет заповеди, потому что он пытается прощать, пытается любить, пытается смириться, пытается молиться – все то, что написано в Священном Писании, он пытается исполнить. Ему кажется, что он исполняет это, но на самом деле он не получает от этого ни радости, ни приращения благодати, ни приращения каких-то добродетелей, он отягощен унынием, печалью и чувствует, что вся его жизнь как бы рассыпается, никакого приращения жизни по причине того, что он исполняет заповеди Божьи, он не чувствует. Наоборот, иногда даже вера у него может истощиться, такое ощущение, что он вообще ее теряет.
И все это происходит потому, что внутри человека действительно есть некое добро, это добро в нем живет, и этим добром, находящимся в сердце, человек и надеется исполнить заповеди Божьи. То есть я хочу простить, стараюсь всеми силами простить этого человека. Напрягаюсь, стараюсь. Вроде как не сержусь, если не видеть. Если увидеть, в глубине снова будет обида. Ну что делать-то? Что мог, сделал. По крайней мере, я не мщу. Да, добра хватило на то, чтобы не мстить человеку. Но простить его я не смог.
Хорошо, буду любить человека. Буду любить нищих, смрадных, больных, несчастных, пьющих. Буду любить! Напрягаюсь, прихожу, перебарываю себя, подаю денежку этому дурно пахнущему, непотребного вида мужчине, пытаюсь на него посмотреть с любовью, чувствую, что с души воротит, но напрягаюсь и делаю, чтобы это сделать. Потом делаю шаг, еще шаг, в конце концов действительно что-то во мне переламывается, и я могу уже без брезгливости к нему относиться, поменять на нем одежду, принести ему новую, умыть его, накормить его. Все это проходит как-то постепенно, но его жизнь по-прежнему мне неприятна, и общение с ним всегда требует от меня волевых усилий. «Наверно, это и есть любовь», – думаю я, хотя на самом деле я не испытываю тех чувств, которые я питаю к тем людям, которых действительно люблю. Но, наверное, это так. Наверное, надо мучиться, напрягаться, страдать, это и будет любовью.
Так же и со смирением. Вот накричал на меня кто-то, унизил меня, обидел, а я смолчал. Да, мне все равно обидно, я долго хожу с этой обидой, но я ведь не возразил, я ведь промолчал на укоризну, значит, я смирился, значит, я смиренный человек.
И вот так, своей меркой меряя свое собственное добро, человек думает, что исполняет заповеди. Очень много людей так и живут. Они искренне пытаются исполнять заповеди Божьи, но исполняют их только тем добром, которое в них самих живет. А предполагается не так.
Когда человек понимает, насколько все совершенно в заповеди Божьей, когда он не просто выхватывает из Священного Писания некоторые заповеди, а вникает в само содержание этих качеств, требуемых от человека Богом, когда он понимает, что, собственно, Христос и есть мера человечности всякого человека и каждый должен быть таким, как Христос, а не просто смиренным, или любящим, или умеющим прощать, – вот тогда, когда на него обрушивается все совершенство заповеди, когда он понимает, что добра, находящегося в нем, явно недостаточно для исполнения заповедей Божьих, тогда он для того, чтобы исполнить эти заповеди, обращается к Богу, ко Христу и начинает молиться о том, чтобы исполнились эти заповеди Божьи. Он просит милость или, как тут сказано, «щедрость Божью».
И только благодать Божья, даруемая человеку, дает возможность в совершенстве исполнить заповедь Божью. До этого ничего не получается. И тогда по благодати Божьей мы можем простить человека таким образом, что совершенно не помним зла, мы разумом понимаем, что он сделал что-то нехорошее, но никакого сердечного неудовольствия или обиды по этому поводу не испытываем. Тогда мы любим человека независимо от того, грешник он или нет, пахнет или не пахнет, а просто любим его и готовы обнять и прижать, потому что он человек, потому что он наш брат, потому что он наш близкий, родной человек. Чувства эти просто идут из нас, они изливаются из нас потоком живой жизни так, что иначе мы и не можем поступить. Мы не принуждаем себя, мы просто любим и этой любовью животворим все, к чему прикасаемся.
Так должно быть. Но чтобы это было, надо принудить себя обратиться к Богу, чтобы Он изменил наше сердце, чтобы Он жил там, чтобы Его щедроты излились в наше сердце. И Его силой, пребывая в Нем, я могу исполнить заповедь Божью так, как и должен ее исполнить, – не формально, не от разума, не от подчинения, а просто потому, что во мне живет Христос, сказавший эти слова и исполняющий их во мне. И тогда все в жизни изменится, преобразится и действительно возможно будет исполнить все эти заповеди Божьи в совершенстве.
03 декабря 2018.
Мы продолжаем читать наставления преподобного Марка Подвижника о духовной жизни из первого тома «Добротолюбия». Напомню: в прошлый раз мы говорили о той проблеме, которая знакома каждому человеку, хотя бы чуть-чуть пытающемуся исполнить заповеди Божьи. Мы говорили, что чаще всего эта проблема происходит именно из-за того, что человек, слыша евангельскую заповедь, пытается осуществить ее собственным ресурсом, собственными силами, тем добром, которое у него есть. Из этого ничего не получается. Какое-то количество добра мы можем сделать, но это добро исчерпаемо – и сил дальше жить по Христу, по-христиански у нас нет. И наступает уныние, тоска, отчаяние.
Читаем дальше в этом же направлении слова преподобного Марка. Тридцать четвертый абзац:
Те, которые не сочли себя должниками всякой Христовой заповеди, читают закон Божий телесно, «не разумеюще ни яже глаголют, ни о нихже утверждают» (1Тим. 1, 7), потому и думают исполнить его делами.
Когда человек подступает к исполнению заповедей Христовых, он опирается на собственный ресурс, как мы говорили: я читаю то, что я должен делать (как читаю это в некоей должностной инструкции, в некоем законе; идем и начинаем делать). Это обычная практика каждого человека, пытающегося исполнить закон. Поскольку он изначально надеется на свои силы, то, естественно, у него в сознании есть определенная иллюзия. Он подвизается в отношении какой-то одной-двух, максимум трех заповедей. В глубине души он сознает, что раз эти заповеди чего-то требуют, значит, он должен это сделать. И он пытается это сделать. Создается иллюзия, будто он может это сделать и (на первое время, по крайней мере) будто он это делает. Разумеется, он не понимает всей глубины Евангелия, он не видит всего многообразия заповедей Божьих, не видит всей их невыносимой, неподъемной сложности.
Например, известны слова, с них в своем роде начинается Нагорная проповедь: будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48). Всякий человек, хоть сколько-нибудь подвизающийся на христианском поприще, несомненно, читал эти слова не раз. Но кто-то всерьез собирается их исполнять? Кто-то всерьез берет их как некое руководство к действию, к деятельности? Разумеется, нет. Прочитали и забыли.
Или, скажем, читает человек заповеди блаженств. Он их прочитал не один раз, он их слушает регулярно в церкви. Но никто же не собирается всерьез воспринимать чистоту сердца как некое безусловное требование. Человек читает это как некое благочестивое пожелание, а вовсе не как максиму, не как мотив к действию.
Или, например, тоже из Нагорной проповеди: А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас (Мф. 5, 44). Сколько я встречал в своей жизни людей очень честных (и несоизмеримо более честных и порядочных, чем я сам) и просто удивительных по своим нравственным качествам! Но когда им случайно или целенаправленно в разговоре напоминаешь об этих словах, они говорят: «Да о чем Вы? Это просто некое благочестивое пожелание, просто некий идеал. Никто же не собирается его исполнять; это невозможно, это немыслимо!»
На самом деле, когда человек читает Евангелие внешне (как говорит Марк Подвижник, «телесно» читает Закон Божий), он, естественно, видит отдельные благочестивые заповеди, которые сводятся к тому, что нужно делать добрые дела, нужно помогать людям. Но Евангелие совсем не об этом. О том, что делать добрые дела, вообще не нужно было писать книг, они давно написаны, и уж тем более для этого не нужно было писать Евангелие. И вообще для этого не нужно было приходить Христу. Но в том-то и дело, что пока у нас не переформатируется механизм восприятия слова Божьего, пока мы читаем его «телесно», мы видим там только отдельные благочестивые пожелания, суть которых в нашей интерпретации сводится к тому, что надо заботиться о других людях, помогать другим людям, в какой-то степени любить других людей. Вот и все.
И главная проблема, ключевые точки, которые не дают понять всю масштабность, всю глубину, высоту, долготу, неохватность евангельских требований (и, с одной стороны, эти же принципы являются и краеугольными камнями нравственных требований к христианам), – это непонимание любви, непонимание смирения. То есть того, что вкладывает Евангелие в слово «любовь» и в слово «смирение». Вот непонимание этих вещей и приводит к тому, что Евангелие прочитывают «телесно». В то же время это приводит к тому, что слово «любовь» и слово «смирение», эти понятия, духовные качества, остаются для человека непонятными. И человек может много раз, бесчисленное число раз читать слова о том, что мы должны любить друг друга, и совершенно не понимать, о чем идет речь, всю свою любовь изливая, скажем, как ему кажется, на воспитание собственного ребенка, постоянно попрекая его тем, что он не ходит в храм, что он спутался с плохими мальчишками, что он сидит в Интернете, не учит уроки. Или постоянно делая замечания мужу (жене), старшим и так далее. При этом человек уверен, что главное – это любовь. А применить в своей жизни, сопоставить эти вещи он даже не может, потому что закон Божий, евангельский закон, прочитывается «телесно».
С этих ключевых понятий и нужно начать каждому человеку: спросить себя, что под словом «смирение» (или «кротость») предполагает Евангелие, Новый Завет, слово Божье. И ответить на этот вопрос. Сначала самому попытаться, как я это вижу, потом посмотреть, как это видит Евангелие, как это апостолы видят, как это святые отцы видят. Посмотреть содержание этого понятия, сделать своеобразный контент-анализ понятия «любовь», понятия «смирение». Мы увидим, что в значительной степени это не простая и не быстрая работа, и она приведет к тому, что в нашем восприятии слово Божье изменится.
Смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2, 8) – вот предел смирения: Христос, висящий на Кресте, Царь, распятый по собственной воле, Бог, Творец мира, умирающий за Свое творение. Это путь смирения, предел смирения. Можно на эту же тему найти слова, скажем, из Послания к Евреям. И именно к этому призывает нас Христос. Именно к этому! Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф. 11, 29). Это то, что касается смирения. Конечно, это вещь высокая, трудная, кажущаяся недостижимой, а точнее сказать – вовсе недостижимая ни для одного человека. Но ведь никто же всерьез из серьезных людей, тех, которых мы называем святыми отцами, в жизни никогда и не собирался исполнять заповеди Христовы собственной силой. Это невозможно! И человек потому и становится в конце концов святым, что знает эту тайну: я должен сначала вместить в себя Христа и в Нем, Его силой исполнять эти заповеди. И когда мне недостает сил, я призываю Его силы, прошу Его прийти и вселиться в меня и силой Своей сделать меня способным исполнить данные Им заповеди. Как Христос говорит: Без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5). И когда человек понимает это, тогда начинается его восхождение к святости. Пока он этого не знает, никаких заповедей он не исполняет. И христианином он не может стать, и закон Божий читает «телесно».
То же можно сказать и про любовь. Это просто, может быть, более известно, чем простые слова о смирении. «Любовь не раздражается, не превозносится, не мыслит зла, всему верит, все переносит, всего надеется, любовь никогда не перестает» (см.: 1Кор. 13, 4–8). Поэтому если меня раздражает какой-то человек, то очевидно, что я его просто не люблю. И что бы я сам ни думал о своих чувствах к нему и вообще о своих чувствах, мои мысли не имеют никакого отношения к оценке моих чувств. Любовь оценивается только тем, что говорит о ней Дух Святой. Только Он знает, что такое любовь, только Он передает эту любовь верующим во Христа, только во Христе силой Святого Духа по благоволению Отца человек стяжает любовь такую, какая она есть, а не то, что мы думаем о ней. Представление об этом помогает нам только понять, что те чувства, те ощущения, которые мы испытываем в отношении тех людей, которые с нами живут, к любви не имеют никакого отношения. Как это называть – это уже другой вопрос. Как это объяснить – тоже другой вопрос. Для нас в контексте «Добротолюбия» важно только одно: как стяжать любовь. Для того чтобы ее стяжать, надо понимать, что у нас ее нет. Это некое искомое, а не данность. Искомое во Христе, стяжаемое во Христе, нечто, даруемое Богом в наших сердцах. И вот к этому мы и должны стремиться.
Записала Инна Корепанова для телеканала «Союз».