Аудио:
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сегодня вы слышали в Евангельском чтении в изложении евангелиста Марка историю о том, как Христос, когда Он пришел в уделы, где проживают, в основном, язычники, к Нему подошла женщина язычница. Кто-то называет ее хананеянкой, кто-то, как в данном случае, евангелист Марк — сирофиникиянкой, — но, в любом случае, это — язычница. Она — поганый человек по мировоззрению иудеев того времени. Она не верит в истинного Бога, не исполняет Его заповедей. И вот, она, услышав о том, что идет некий чудотворец, подошла к Нему и сказала: «Исцели мою дочь.» Дочь где-то там, далеко, её здесь нет. Она просит за дочку, потому что дочь у нее бесноватая, — что, конечно, естественно для языческого мира, для мира, который не чтит Бога. И Христос говорит ей: «Отстань, пошла прочь! Сначала нужно насытить детей, — а псам останутся только объедки.» Он сказал очень грубо, сказал очень жёстко.
Мы всегда хотим быть мягкими, лояльными, белыми и пушистыми в отношении даже тех людей, которые попирают все законы Божьи и человеческие. А вот Христос, проповедник любви, воплощенная любовь, — так грубо говорит женщине, обличая ее язычество. Она не знает Бога, она потонула в идольских службах, бесовских служениях. И Он ее обличает, — но она, вместо того, чтоб обидеться, оскорбиться, — потому что Он, действительно, сказал очень грубо, — она говорит: «Да, да, всё — так. Я действительно — пёс, я — действительно язычница, я действительно — сволочь. Но и псы ведь питаются крупицами еды, падающими со стола их господ!» И Господь, в изложении евангелиста Марка, говорит: «За это слово, женщина, иди, — дочь твоя здорова».
Как бы мы повели себя в этой ситуации, — все хорошо знают. Ну, добро бы, если бы Христа не побили, — но оскорбили бы — точно. «Я в эту церковь больше не приду. Я этого батюшку больше слушать не буду. Он груб, он обличает. Он не знает, что такое любовь.» — и пойдём к другому батюшке, в другой храм, — а то и вообще в другую Церковь — к протестантам, католикам, сатанистам, — к кому угодно, лишь бы они улыбались и говорили приятные вещи. А человек как болел — так и будет болеть, и дочь его как болела — так и будет болеть. И болезнь эта будет усиливаться. Человек всё будет думать, что дело в том, что его прогнали из церкви, хотя никто не прогонял, — просто ему сказали то, что есть.
Но если человек проглотит слово укоризны и смирится с ней, и признает, действительно, эту укоризну, — тогда за смирение и канет благодать в сердце этого человека, и Бог услышит и примет его молитвы и просьбы.
Мы часто ропщем, — да не то, что часто, — мы всегда ропщем на своих близких: муж плохой, работа плохая, дети плохие. Но и мужа выбрали мы сами, и работу мы выбрали сами, и детей воспитали сами. Но никому в голову не придёт ругать самого себя. Все ругают других. А ведь, в сущности, всё, нас окружающее, — от пьющего мужа до войны, — обличает наш грех. Если бы мы были тем, кем быть должны, мы жили бы совсем не так. У нас были бы замечательные дети, замечательные мужья и жены, замечательные соседи, и была бы у нас замечательная эпоха. Но в том-то и дело, что мы живём, как взбредёт в голову. Мы не чтим Бога, хотя называем себя христианами. Мы судим, укоряем, воруем, злимся, мстим, раздражаемся и творим зло тем людям, которые нас не любят. Потом приходим в церковь и говорим: «Господи, мы — Твои, но заповеди Твои исполнять не будем.» И тогда Бог для нашего обличения посылает такие скорби и обстоятельства, чтобы показать нам, как в зеркале: смотри, ты — раздражительный; смотри: ты никого не любишь, смотри: ты ни о ком не заботишься. Ты ищешь только себя и своей воли, ты никого никогда не любил. И мы не хотим слышать таких обличений. Мы хотим, чтобы нас хвалили, чтобы нам говорили приятные вещи, чтобы говорили, какие мы замечательные, добрые, верующие, хорошие. Но это — неправда. И наша жизнь, — совсем не такая, какую мы хотели иметь, — и показывает, что это — неправда. А когда нам муж или жена, сын или родственник, начальник или коллеги, или обстоятельства жизни скажут, что ты — совсем не то, что есть, мы обижаемся, — а, обижаясь, теряем возможность быть исцелёнными. Потому что только смирившийся человек может быть исцелён. Только тот, кто скажет: «Да, Господи, я согрешил, — да, Господи, — я виноват», получает прощение, милость, и исцеление, и благодать. В книге пророка Иеремии есть такие слова в отношении к израильскому народу, который жил так же, как мы: «признай только вину свою, призови Меня и Я исцелю тебя. Мне не надо твоих трудов, Мне не надо твоих подвигов, — ты просто скажи: да, виноват, прости, помилуй. И Я прощу и помилую, и исцелю, и уврачую. Но ты признай, что всё, что тебя окружает — это последствия твоих собственных дел, — и тогда Я приду и исцелю тебя, и исправлю дело рук твоих, и наполню тебя милостью, и ты будешь благословлять Бога. Аминь.
Вернуться к списку