Сами бедствия – не зло
Голод – это орудие наказания Господня. Неважно, в Самарии или в России. Этот эпизод библейский имеет продолжение в истории человечества, в истории Церкви – взять, например, голод при Борисе Годунове, он достаточно описан хорошо в наших исторических хрониках, особенно в житии святой Иулиании Лазаревской (память ее совершается 15 января) – она умерла при этом голоде. В житии показано и насколько люди становились бесчеловечными, и что даже среди голода они сохраняли человеческий образ, если Бог для них стоял на первом месте. Только те, кто действительно чтил Бога всей своей жизнью, всей полнотой своего бытия, могли и голод перенести, и сохранить удивительные примеры человеческого отношения к другим.
Оказывается, голод обнажает в человеке как нашу хрупкость телесную, так и то, что на самом деле является самой главной нашей ценностью. Именно поэтому искушение претерпевает Христос в пустыне. Он 40 дней ничего не ел и напоследок взалкал, то есть достиг действительно страшной меры голода – между жизнью и смертью. Все существо Его изнемогало, не было никаких сил физических существовать дальше. И вот в этот момент Ему является сатана и искушает Его хлебами: «ты же можешь сотворить чудо – насыть»; не шикарные яства представляются Ему, просто хлеб. И Христос говорит то, что после повторяет всякий верующий человек: «Не хлебом единым жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» – воля Божия, слово Божие утверждает бытие человека. Голод помогает понять хрупкость существа человеческого и смириться с осознанием этой хрупкости, но и сделать последний выбор: либо ты выбираешь только тело, и тогда этот выбор тебя разрушает, ты становишься хуже, чем зверь. Либо ты цепляешься за Бога, пытаешься жить так, как Он учил, веришь в Него, и удивительным образом это сохраняет тебя в нормальном человеческом образе.
Известно, например, описание жизни матери Марии (Скобцовой), подвижницы – она окончила свою жизнь в немецком лагере Равенсбрюк буквально за несколько дней до освобождения, и поэтому воспоминаний о ней достаточно. Некоторые женщины, находившиеся с ней в лагере, не могли, хотя она поддерживала их всячески, сохранить привязанность сердца, чувства, мысли к Богу и доходили до страшного состояния. А она, отдавая скудную похлебку тем, кто не мог терпеть больше, сохраняла мир, тишину, умудрялась утешать, хватало у нее сил любить, хватало сил трудиться в какую-то ее меру (она была уже достаточно пожилой). И люди, которые воодушевлялись ее примером и вместе с ней пытались жить и молиться, понимали, что голод уходит, он не имеет над ними власти: хотя тело изнемогало, они не доходили до совершенного разрушения человеческой сути.
Или, например, есть свидетельства о голоде 1933 года в нашей стране, голоде в Поволжье в 1921 году. Известны случаи, когда люди ели людей, питались падалью. В то же время известны свидетельства, когда целые деревни, когда туда привозили гуманитарную помощь (только одну американскую благотворительную организацию впустили на нашу территорию, чтобы она помогала голодающим Поволжья), отказывались есть молочную кашу, потому что шел Великий пост.
Как сказал один мудрый подвижник, «на самом деле голод не в теле, он в душе, он в страсти». Если человек привык обуздывать свою зависимость от пищи, то на самом деле не испытывает того, что испытывает человек, привыкший удовлетворять своим страстям. Это все воля человеческая. На самом деле, не хлебом единым жив человек, а всяким словом, исходящим из уст Божиих. И пока мы сохраняем веру, мы сможем пережить любой голод, мы сможем сохранить свое христианское, человеческое достоинство среди любых нестроений, среди любого голода, о чем свидетельствуют многочисленные подвижники, про-шедшие ужасы сталинских лагерей. Вот этому учит нас история, связанная с голодом в Самарии.
Далее. Буквально в последние дни своей жизни Елисей помазывает, так можно сказать, по поручению, данному ему еще пророком Илией, на царство двух царей: в Сирии царя Азаила, в Израильском царстве царя Иеуя. Азаилу он сам говорит об этом, а для помазания Иеуя посылает своего слугу, чтобы тот совершил помазание – Елисей уже слишком стар.
Это люди, которые должны истребить очень многих. Особенно трагична истории с помазанием царя Азаила. Перед тем как помазать его, Елисей пророчествует, что тот будет царем над Сирией, и рыдает, зная, сколько людей, и его единоплеменников-израильтян, погубит этот царь. И вот этим плачем и одновременно благословением Азаила на царство Елисей свидетельствует, что на самом деле он как бы от лица Божия соглашается с теми скорбями, с той бедой, которая падет на землю Израильскую: будут кровь, война, огонь, пожары, голод, плен, рабство – все это будет, и все это принесет именно Азаил, но все-таки Азаил должен быть царем, он как бы дает Божественную санкцию на то горе, на те бедствия, которые принесет царь. Почему? Потому, что сами по себе бедствия не зло. Это мы привыкли воспринимать бедствия злом.
На самом деле зло – это грех, богоотступничество, зло – когда человек отдаляется от Бога. А все страдания и скорби – это не зло, это стена, которая ограждает нас от последних шагов к пропасти (не дает нам совершить, быть может, последний шаг к падению, к смерти), нас отрезвляет и дает нам возможность вернуться к настоящим человеческим ценностям, совсем иначе оценить человеческую жизнь и понять, что на самом деле в ней самое важное, ради чего стоит жить.
Ведь стоя на пороге жизни и смерти, когда все у нас отнято, мы задаем вопрос: зачем? Нам по-настоящему важно, ради чего мы жили, что действительно имеет цену? И человек может пережить эти бедствия только когда он восстановит религиозные измерения жизни, вспомнит, что есть Бог, Тот, кто обещает новую жизнь.
А все бедствия человек заслужил давным-давно, так как жил нечестиво. Бедствия перетряхивают нашу жизнь, погружают в пучину страданий, и мы оказываемся лицом к лицу со смертью и должны ответить на главный вопрос: «Как я жил и что я скажу Богу?»