Сегодня поговорим об одной из основных тем пророка Иеремии — темы обличения израильского народа. За что их Бог устами пророка обличает?
В книге пророка Иеремии это очень ярко, очень конкретно и, фактически, все обличительные речи, которых не мало, они очень удобно группируются в четыре основных греха, за которые и идет гнев Божий на израильский народ.
В контексте книги пророка Иеремии мы должны понять и оценить эти слова так, что, если народ допускает все это в своей повседневной жизни, то это приведет к тем же последствиям, что и жителей Иерусалима.
Мы говорим снова о Книге святого пророка Иеремии. Сегодня хотелось бы остановиться на одной из основных тем Книги – обличении израильского народа, а точнее, жителей города Иерусалима. За что же их Бог устами пророка обличает?
Великих грехов, которые, по мысли Священного Писания, взывают к отмщению Божию, четыре – с Бог примириться не может, они разрушают весь замысел Его о человеческом существовании, о месте человека в этом мире. Очень важно прислушаться, за что Бог обличает жителей Иерусалима. Мы должны понять эти слова так, что если народ допускает грех в своей повседневной жизни (именно народ, а не один человек), то наказание неизбежно. Это не какой-то частный случай, и мы не можем, читая обличения пророка Иеремии, сказать: «Да, они нехорошо жили, и поэтому за них такая кара свалилась» – надо понимать, что если какой-либо народ допускает эти явления, его ждет такая же судьба.
Итак, что это за великие четыре греха? Самый страшный – идолопоклонство. Больше всего в этом отношении постарался сделать нечестивый царь Манассия, о котором мы уже беседовали, когда читали Четвертую Книгу Царств, где упоминался этот царь – нечестивейший из всех царей иудейских, который ввел идолопоклонство, возведя его фактически в ранг государственной религии. Он поставил идол Астарты в храме Божием и устроил буквально мерзость запустения на святом месте: вместо кадильного алтаря стоял идол Астарты, и в храме, где должны были возноситься молитвы к Богу, совершались мерзости языческие, включая всеобщий разврат и пьянство. На каждом перекрестке Иерусалима, на каждой высокой горе, под каждым высоким деревом, в каждом значительном здании, во всех присутственных местах стояли статуи Ваала и Астарты, и им совершались разные языческие мерзости. Фактически он царским указом, царским примером ввел в великий соблазн весь израильский народ.
Даже правь он не очень долго, это наверняка оставило бы след в душах человеческих, а он правил около 50 лет! Слишком большой срок был его нечестия и слишком маленький срок для того, чтобы это нечестие исправить. Опыт царя Манассии заставляет задуматься об очень важных явлениях, происходящих в обществе, когда власть имущие – те, кто по замыслу Бога должны заботиться об институте власти, – начинают уклоняться в нечестие и сознательно развращать народ, последствия этого всегда катастрофические. Это ставит под вопрос само существование нации, государственного образования или религиозной системы. Когда насильственно разрывается традиция опыта духовной жизни, которая, по естественному ходу вещей, должна передаваться из поколение в поколение, как это случилось при царе Манассии, ничего хорошего не будет. Воспиталось новое поколение, которое не желало и не умело чтить ни веру своих предков, ни их традиции, ни обычаи – оно 40 с лишним лет росло, не имея вообще никаких свидетельств о вере.
Конечно, сохранились семьи (так всегда было и всегда будет), которые чтили Бога и как могли исполняли Закон Божий.
Но огромная масса народа, целое поколение выросло абсолютно вне всякой преемственности. Разумеется, оставить после себя благочестивое потомство это поколение не могло. Вот это и есть страшный надлом, который практически государство после царя Манассии так и не смогло преодолеть, не смогло вырваться из той духовной бездны, в которую свалил все общество этот царь. И (пусть сам он лично смог покаяться, умолить Бога о милосердии, и Бог услышал его и освободил его от уз) исправить все последствия он уже не смог. Это свидетельство того, как много зависит от власти, от того, какими духовными ценностями она руководствуется и что она внушает своему народу.
Мы в нашей стране переживали такие разломы не раз – и в годы революции 17-го года, и в 90-е годы, когда действиями людей, обличенных властью, фактически разрывалась преемственность одного поколения с другим, отвергалось прошлое. Мы понимаем, изумляемся и ужасаемся тому, как легко разрушить сложившиеся институты общественной жизни, культуру, традиции – и как трудно пытаться все это восстановить. Здание восстановить из руин можно, души человеческие – намного труднее, а уж традиции, духовный фундамент народа – для этого требуются десятилетия очень спокойной жизни, направленные на их созидание.
Последствия духовных катаклизмов в истории народа бывают очень печальными. Можно что-то исправить только тогда, когда в обществе, в народе рождаются духовно значимые, духовно одаренные люди, которые своим опытом, верой, необыкновенным, ярким сиянием способны так озарить народ, что народ отрезвляется, просвещается и меняет свою жизнь. Так было, например, в XIV веке, когда в пределах Московского княжества воссияли светильники – Сергий Радонежский, Троице-Сергиева Лавра с его учениками, митрополит Алексий Московский. Явление людей столь высокого духовного полета, такой глубочайшей духовности, святости одновременно и в одном месте, конечно, очень сильно помогло народу стать на путь, которым в конце концов и пошло Московское государство – ядро будущей России.
Деятельность царя Манассии привела к катастрофическим последствиям. Фактически общество исцелиться от этого так и не смогло. Зараза проникла во все слои общества, и даже те люди, которые, слушая пророка Иеремию, пытались понять, что хочет от них Бог, пытались что-то изменить в своей жизни, терпели неудачу. Они отчаивались в возможности духовного служения и возвращались снова к прежнему делу. Даже наказание – страшное разрушение Иерусалима – сразу не изменило человеческие души и не вернуло их к вере отцов. Потребовались 70 лет плена, 70 лет совсем иной жизни и очень напряженные духовные усилия, сопровождающиеся явлением людей глубочайшей веры и высокой духовной жизни, которые ярко светили плененному народу, чтобы люди, которые вернулись, смогли навсегда исцелиться от вируса идолопоклонства.
Надо понимать еще один момент. Дело в том, что Бог требует Себе духовного служения. Духовное служение невидимому Богу очень сложно любому человеку. Оно даже нам сложно, хотя все мы имеем при Крещении благодать Святого Духа, и, по замыслу Божию, нам должно быть легко творить духовные вещи: Он призывает нас к духовному деланию, открывает нам невидимого Бога, дает свидетельство о грядущем Царстве, зажигает наши сердца верой, двигает наши умы к созерцанию, побуждает наши тела и дает им крепость всеми силами возлюбить Бога и служить, даже Его не видя. И все-таки, даже имея благодать, дар Святого Духа, нам очень трудно духовно служить невидимому Богу: человек настроен на служение видимому, материальному миру, на исполнение своих плотских желаний. Это последствие грехопадения, когда человек пренебрег заповедью Божией ради вкушения видимого, приятного на вкус плода, таким образом подчинив себя вещественным началам мира. Для нас теперь, в нашем падшем состоянии, служить материальному легче и понятней, чем служить духовному. Обожествлять видимое для нас более естественно, чем признавать бытие невидимого Бога. Мы настолько в этом закоснели, что, с этой точки зрения, гораздо хуже, чем поколения живших даже тысячи лет до нас, которые, не видя Бога и не видя богов иных, все-таки верили в невидимый мир. Мы же сейчас абсолютно его игнорируем и не хотим признавать ни невидимого Бога, ни невидимого мира, хотя на самом деле Бог по самой Своей природе должен быть невидим в этом материальном мире, должен быть духовным. С философской точки зрения, это абсолютно адекватное представление о Боге, Он только таким и может быть. И требовать, чтобы Он был для нас видим, чтобы нашими тварными очами, нашим ограниченным умом Он мог бы постигаться, просто неразумно. Тот, Кто создал нас, естественно, не может восприниматься нами так, как мы воспринимаем сотворенные вещи, – Он неизмеримо больше всего, что мы можем помыслить, представить, увидеть, ощутить. Он – наш Творец.
Израиль и возлюбил поклонение Ваалам и Астартам по той причине, что их царь, можно сказать, разрешил то, к чему давно лежала их душа. Разрешил потребность утешения религиозного воплотить в видимых формах и не просто поставить конкретное изображение какого-то существа, назвать его богом и ему видимым образом поклоняться, но еще и чувственным поклонением. То есть так, чтобы религиозное поклонение сопровождалось каким-нибудь приятным ощущением. А ведь служить Богу надо духовно – пренебрегая собственными телесными потребностями, в чем-то себя ограничивать, что-то себе запрещая, бороться со страстями и похотями, которые возбуждают в нас стремление обладать миром.
Люди боролись, старались себя как-то духовно подвигнуть, а тут им говорят: «Нет, Ваал и Астарта и есть настоящие боги. Какая разница, кому поклоняться? Самое главное, что поклонение им ни с какой аскетикой не связано, а связано только со служением чувственности» – и до какого абсурда дошло это чувственное служение, нам, может быть, даже мало понятно. Но одним из божеств, культ которого во времена Манассии был введен в Иерусалиме, было финикийское божество Молох. Молох требовал человеческих жертвоприношений, и не просто человеческих, но требовал в жертву детей. И израильтяне, жители Иерусалима, с радостью приносили своих детей в жертву Молоху. Как сказано в псалме, «земля была улита кровью этих убитых младенцев», – их приносилось в жертву множество. Люди готовы были на это, это было им понятнее, естественней, привычней и доступней, чем то служение, которого требовал от них истинный Бог. Если рассмотреть эту проблему в глубине, то выяснится, что на самом деле это все грех, это все дань мира сего, и нам всегда приятней платить дани, которые собирает мир сей, чем те, которых требует от нас Бог.
Грубо говоря, если мы захотим, чтобы наш ребенок поступил в престижное высшее учебное заведение и сделал карьеру, мы сделаем все, чтобы он выучил иностранный язык в совершенстве. И любой человек с радостью будет понимать, что он учит иностранный язык в совершенстве (не важно, какой), ведь это ему принесет пользу. Но когда перед ним встанет задача выучить богослужебный церковно-славянский язык, он начинает бунтовать: «Зачем?» Но именно это становится камнем преткновения: «А для чего же его учить? Ведь он же не нужен для мирской жизни» – нам приносить жертву миру, заботиться о каком-то своем мирском бытии гораздо легче. И человек, например, совершающий грех, считает, что какими бы страшными состояниями это не сопровождалось, грешить «легче».
Это коренная наша испорченность, что мы считаем, что исполнять требование мира и служить греху, даже самому страшному, легче, чем сделать самые маленькие вещи для своего спасения. Духовная порча человека требует очень осторожно, но требовательно приучать к его к воздержанию и аскетичности. И Бог, много не требуя от Своего народа, дал ему самые небольшие заповеди, позволил даже многоженство, – но запретил вещи, которые никак не совместимы с Его правдой, Промыслом, с Его представлением о природе человека. Эти малые заповеди человек должен был исполнять, чтобы научиться хоть как-то ограничивать себя, приучаться духовно служить Богу. А когда эти очень хрупкие инструменты приучения человека к воздержанию были отринуты и разрешена вседозволенность, то, конечно, хрупкий механизм самоограничения и воздержания, без которого истинное служение Богу невозможно, был сломан. И восстановить его за короткий срок служения одного пророка оказалось невозможно.
Господь через пророка Иеремию говорит, что грех идолопоклонства – двоякий. Люди не только оставили Бога – истинный Источник жизни, как Он говорит: «переменил ли какой народ богов своих, хотя они и не боги? а Мой народ променял славу свою на то, что не помогает» – они выкопали колодец, где нет воды, и пытаются из него черпать грязь и пить ее, и при этом говорить, что это и есть самый замечательный напиток, ради которого и создан человек…
Размышляя над словами пророка Иеремии, мы понимаем, что речь не только о том, что мы реально сделали идола из дерева или из золота, а в том, что человек может путем воздержания почитать истинного Бога, а может сказать: «Не нужно мне воздержание – я хочу жить в свое удовольствие, хочу жить и служить другому, иному, не Богу». И отказывается от своего Бога, и ищет иную воду, иной источник жизни, радости и счастья – не от Бога. Когда народ или человек обращается к идолу, к чему-то, что не есть Бог, пытается найти источник радости, жизни и счастья вне Бога, он, конечно, ничего не находит. Он пытается заменить радость суррогатами – страстью, похотью, наркотиками, пьянством, он хочет любым способом получить ее. А если и это невозможно, в отчаянии убивает себя, ставя на себе большую жирную точку, – только чтобы не поклониться Богу, только чтобы бы не обратиться к единственному Источнику, Который может его насытить.
Вернуться к списку