Плеер YouTube
Плеер сайта
Проповедь священника Константина Корепанова
после чина погребения Святой Плащаницы в Великую Субботу.
Свято-Троицкий собор г. Екатеринбурга, 30 апреля 2021 года.
Во имя отца и Сына и Святого Духа.
Если бы люди не потеряли чувство тайны, если бы они научились воспринимать тайну всем своим существом, никто бы никогда от этого гроба не отошел. Ибо этот гроб — величайшее чудо в истории мироздания. Этот гроб — нечто необыкновенное, нечто непостижимое. А о том, что мы видим, к чему прикасаемся сейчас сердцем, сказано было, практически, в первых главах Священного Писания. Это — древнейшее откровение о сути мироздания. Оно было дано раньше, чем согрешил человек, — когда Священное Писание говорит: «А на седьмой день Бог почил». По существу Своему Бог не может почить. Но это было слово о седьмом дне, о сути творения мира, о центре человеческой истории, о том, что наступит день, когда Бог почиет, ляжет, уснет, сделает то, что Ему, по существу Его, не свойственно. Он будет лежать во гробе, Он будет почивать. И сей день, и сия суббота преблагословенна.
Или, что мы видим перед собой? Мы видим удивительное противоречие: смерть, торжество смерти, мертвое тело, лежащее во гробе. И иногда нужно видеть это мертвое тело именно таким, каким оно было снято с креста и положено во гроб, чтобы проникнуться, что это — торжество смерти. Это — не просто иконографическое изображение. Оно изображает реальность и торжество смерти. Зло восстало на невинного, доброго человека и убило Его со всей возможной и доступной ему жестокостью, разочаровав и, казалось, убив веру во всех, потому что зачем еще тогда верить и жить, если величайший Праведник и Владыка жизни, словом воздвигающий мертвых, мертвым лежит, мертвый Сам во гробе, Себя Сам спасти не мог? На что надеяться, если Он не смог спасти Сам Себя?
И этот гроб, тем не менее, является источником жизни. Жизнь вот здесь: в этом гробе струится жизнь. Не просто какая-то там — 70 лет от силы, — 80 лет или 120 лет, — или 1000 лет. Нет, вечная, полная, насыщенная полнотой бытия жизнь. Жизнь, как она есть. И только в этом гробе можно найти эту жизнь. Миллионы людей искали ее. Тайну эту человек знал со своего детства: для того, чтобы даровать кому-то жизнь, нужно пройти дорогой смерти. Мать, защищающая своего ребенка, отец, идущий на войну за свою семью, солдат, умирающий за родину, пожарный, вытаскивающий людей из огня — все они испокон века знали: чтобы кто-то жил, должен кто-то умереть. Но эта смерть не давала вечной жизни и полной жизни. Только Он единственный её дает; ибо Он и есть жизнь, спрятавшаяся за завесу бренного тела. Он умер за нас, чтобы даровать нам жизнь вот в этом самом гробе. И это — не метафора. Это — подлинное бытие. Каждый, припадающий к этому гробу — живоносному гробу Иисуса Христа — входит в жизнь. И для каждого из нас жизнь началась именно тогда, когда мы дерзнули и вступили в этот гроб; вошли в него в день нашего крещения. Ибо все мы в день крещения спогреблись со Христом, и купель, в которую мы входили, была гробом Христа, в котором мы прикоснулись к жизни. И то, что мы веруем сейчас, и любим, как мы бы не могли любить, и стоим здесь, хоть устали, но, тем не менее, ждем этого радостного «Да воскреснет Бог!», потому что мы прикоснулись к жизни, потому что мы, пусть смутно, пусть очень-очень смутно, но знаем и чувствуем: здесь, в этом гробе — источник наших надежд, нашей любви, нашей жизни. Но это все необыкновенно глубоко, необыкновенно; и измерить глубину этого гроба человек не может.
Мне хотелось бы сказать по-человечески: вот песнопение, которое мы только что слушали, необыкновенно трогает — меня трогает: «Придите, ублажив Иосифа приснопамятного». Этот человек восхищает меня до глубины души. Апостолы убежали. А он пошел к Понтию Пилату, невзирая ни на что. Он идет напролом. Он, как танк, идет, потому что ему нужно похоронить это Тело. Но это Тело нужно испросить у римской власти. Он может: у него есть гроб, у него есть деньги, но разрешение может дать только власть. А власть, обычно, этого не делает, и, обычно, никто не идет. Да и, в конце концов, он же нарушает закон. Он на все это не смотрит. Он видит Тело, которое нужно погрести и идет. Поэтому, сколько существует церковь, люди приходят и ублажают этого невероятно мужественного человека, который дерзнул войти к Пилату и испросить Тело. И так дерзновенна была его просьба, что Пилат дал ему Тело и он похоронил Его достойным образом. И мы помним. И вот этот человек может стать подражанием для всех нас. Его мужество и любовь к своему Богу — это то, чему может подражать каждый, — каждый. Когда мы ходатайствуем за наших живых или за наших умерших, когда мы просим, чтобы им было что-то дано, оказана милость — мы забываем себя. Мы просто просим благо для другого человека и, сами того не ведая, оказываемся по эту сторону подлинных учеников Христовых.
И поэтому, наступающие пасхальные дни, пусть утвердят нас в этом мужестве, в этом дерзновении, и в этой вере. Просить, молить ли Бога, власти ли, людей, от которых это зависит — просить за тех, кто нуждается в помощи, милости и любви. И Бог не оставит нас во веки веков. Аминь