В ночь с 1 на 2 октября в Верхней Пышме в крестильном храме святителя Стефана Великопермского состоялась ночная Божественная литургия.
Участниками Богослужения записана проповедь отца Константина Корепанова, и они делятся ею с нами.
Традиционно ночные литургии в храме Стефана Великопермского проходят каждую первую субботу месяца.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Сегодня вы слышали в Евангельском чтении обличение Господа Иисуса Христа, короткое, ёмкое обличение за фарисейские обычаи. А началось всё с того, что, когда они пришли в некоторое место, ученики Христа, придя туда, просто сели есть. А иудеям положено совершать определённые омовения, определённый чин, и коротко евангелист перечисляет и подчеркивает, что таких обрядов, обычаев, связанных с омовением, ритуальной чистотой, с многочисленными правилами, запретами, чинами, у иудеев было много, и всего этого ученики Христа не соблюдали. Христос обвиняет фарисеев, которые подошли к Нему спросить: «Если Ты такой праведник, почему же ученики Твои положенных правил не соблюдают?» И Христос сказал: «Вы соблюдаете заповеди человеческие, а нужно соблюдать заповеди Божьи.» В этом и состоит, собственно, ложь фарисеев: в том, что они окружены, пропитаны заповедями человеческими. Их этому научили люди: в Писании ничего подобного нет. То, что было в Талмудическом иудаизме, все эти многочисленные ритуальные сложности: этого — нельзя, это — можно, омовения и очищения — это они соблюдают; а заповедей Божиих они не знали, а если знали — то не исполняли. Это, с одной стороны — загадка, и люди этого не понимают, а с другой стороны — всё просто. Ведь любой человек знает, что главное в христианстве — любовь. Любой человек знает, что нужно простить всякого человека, любого человека; неважно, я ли согрешил перед ним, он ли передо мной согрешил, — примириться и простить нужно любого. Все это знают, — все. Все знают, что «блаженны нищие духом», все знают, что «блаженны плачущие», все знают, что «блаженны кроткие». Но при этом никто не плачет, что он — не кроткий, о том, что он — гордый, о том, что он не любит или не прощает. Человек вновь и вновь приходит и сокрушается, что он нарушил пост, посмотрел сериал, не прочитал книгу, не прочитал Евангелие; ещё что-то сделал: съел колбасу или ещё как-то «оскоромился», правило не вычитал, в храме не был. Все лицемерие в том и состоит, что человек знает, что от него требуется совсем другое, — но исповедуется он в этом. Потому что в глубине своего сердца человек знает, что ничего страшного в этих грехах нет, и, называя их, он по-своему утешается тем, что ничего страшного он не сделал. Но если сказать: «Я никого не люблю» — это же страшно произнести. Если сказать: «Я не люблю Тебя, Господи! Если бы я любил, я бы чтил заповеди Твои», сказать, что я не могу простить, — это значит подписать себе смертный приговор. И человек, как страус, прячет свою голову в песок и говорит: «Да ничего страшного, батюшка! Да ничего страшного, Господи, — как у всех! Как обычно: нарушил кое-какие заповеди, но вы же понимаете, батюшка, и Ты же понимаешь, Господи, что ничего страшного в этом нет.» Человек заслоняется от той бездны, от того ада, который у него есть внутри. Он, может, смутно догадывается, что внутри у него именно ад, но он боится туда спуститься. Он боится прикоснуться к той тьме, которая внутри него живёт. Он, может, где-то, когда-то догадывается об этом, но страшно даже подумать, что я — самая последняя сволочь на этой земле, как мы и говорим в молитве перед причащением: «от них же первый есмь аз». Мы говорим, но не чувствуем, мы прячемся за внешнее благочестие, потому что так — удобнее, потому что так — меньше спрос. Ведь, если заглянуть по сути, как я исполняю заповеди — я же понимаю, что нет мне спасения. Мне рассказывали люди, — вы это знаете, если хоть немного прикасались к тому, что внутри вас, что если по-настоящему заглянуть внутрь себя, с точки зрения заповедей Божьих, — надежды никакой нет. Если только когда-нибудь Великим постом или, по воле Божьей, когда-нибудь, накануне какого-нибудь причащения, коснется меня благодать и откроет мне сердце, — я в ужасе трепещу: «Всё, конец! Я погиб! Мне же теперь не оправдаться перед Богом!»
3 октября у нашего отца Константина День рождения, поэтому на этой недели лекций по преп. Исааку Сирину не будет.
Окончание текстовой записи проповеди: » Вот в этом дело: мы прячемся за внешние заповеди, потому что, нарушая некоторые из них, значительное число их мы исполняем. Мы соблюдаем пост, — просто иногда его нарушаем, — но другие-то, Господи, вообще его не соблюдают. Я пропускаю вечерние молитвы, — но я же их пропускаю, но в остальное-то время я ими всё-таки молюсь — не то, что прочие грешники. Я, конечно, не соблюдаю, к примеру, во всей полноте Рождественский пост, — но ведь другие вообще никакой не соблюдают. Я вообще-то иногда пропускаю воскресные службы, — но другие-то вообще в храм не ходят. И, говоря и перечисляя то, что иногда что-то нарушаю, я, в сущности, раздуваю собственное самолюбие: «Я, конечно, кое в чём виновен, но не такой грешный, как все прочие люди. Я, конечно, в чём-то виноват, но Ты же милостив и меня за это простишь». А если представить себе, что я никого не люблю, если я горд и тщеславен, если я подобен сатане в своей ненависти к воле Божьей, если я люблю свои похоти, свою волю и не могу простить, — и, значит, никогда не буду прощён; что я сужу, — и, значит, буду осуждён, — тогда мне остается только впасть в отчаяние: я проклят, я приговорён, мне нечем оправдаться. Фарисей оправдывается своим внешним, дутым благочестием, и он всегда знает: как бы ни был он грешен, он лучше многих живущих в миру. Но, стоит человеку заглянуть в свое сердце, как он искренне, всем сердцем скажет: «Я — первый из грешников, все лучше меня». Потому что он видит себя изнутри, а других грешников — снаружи. Он изнутри видит, что он поганее, чем грешники снаружи, и у него нет надежды, потому что он до сего момента хотел оправдаться своим благочестием, своей праведностью, — и потому ничего не получал, и потому, на самом деле, никогда не вкушал благодати Божией и никогда не познает Божественной любви — потому что он никогда не сознавал себя этой любви недостойным. Ибо только тогда, когда человек понимает, кто он такой на самом деле, когда он всё-таки приходит и говорит: «Да, Господи, мне нечем перед Тобой оправдаться, хуже меня всё равно никого нет, я обречён, и знаю это, но мне всё равно некуда больше идти: Ты — мой Бог, и я не достоин называться сыном Твоим, не достоин быть наёмником, потому что я — лентяй. Но мне некуда больше идти, — я пришёл к Тебе. Будет Твоя воля бросить меня в пустыню — Ты будешь прав; будет Твоя воля зажарить меня живьём и съесть, высечь меня и забить насмерть — я всего этого достоин, и достоин большего. Но я пришёл к Тебе, понимая, что Ты — мой Бог, и я больше никуда отсюда не уйду. Хочешь — убивай меня, хочешь — мучь, хочешь — казни, Ты прав во всех судах Твоих, — но идти я больше никуда не хочу». Тогда он видит открытые ему объятия Отца, он прижимается к объятиям окровавленного Христа и понимает, что только сейчас, в этот момент, на него изливается вся полнота любви его Бога; потому что он, наконец, перестал корчить из себя что-то стоящее, и он признал перед Богом полную свою несостоятельность, — а потому изливаемую на него любовь он ни в коей мере себе не приписывает. Но он знает, кто он, и знает, что если он жив, и дышит, и существует, — это не за какие-то его добродетели, а просто потому, что у него такой щедрый, такой человеколюбивый, такой непостижимый в Своей любви Бог, пришедший в мир именно грешников спасти. Именно тогда, когда мы исповедуем свой грех, всю глубину своего греха, мы получаем, испытываем, проживаем неизреченную черпаем любовь Божью. И чем более мы искренни по отношению к себе, чем меньше мы стыдимся язв своих, немощи своей, дури своей, гордыни своей, — но всё же вновь и вновь приходим к своему Богу и говорим: «Я опять такой же, Господи, ничего не сделал. Каким я был, таким остался. Но Ты — мой Бог, Ты по-прежнему можешь сделать со мной всё, что хочешь, но я никуда от Тебя не уйду. Грешный ли, сто раз грешный — но я всегда буду приходить к Тебе».
И тогда, если произойдет с человеком нечто, что сделает его способным молиться или поститься, или любить, или жалеть, или понимать и утешать, или говорить, или думать — он понимает: нет, это всё — не моё, это — неисповедимая щедрость и милость Бога. Поэтому и сказал Господь: «Блаженны нищие духом, яко тех есть Царство Небесное». И человек живёт в этом Царстве уже здесь, на земле, не потому, что он его достоин, а потому, что знает любовь своего Бога. И он знает свои грехи и потому надеется всегда на неисповедимую, неизмеримую, непостижимую любовь Бога. Аминь.»
Автор: Константин Корепанов
Видео: Евгений Панферкин
текстовая запись: Елена Плотникова
Номер карты Сбербанка
отца Константина Корепанова
для пожертвований: 4276 1619 7628 0395
В сообщении к переводу нужно делать пометку «Пожертвование»
