Проповедь священника Константина Корепанова, записанная на Божественной литургии, которая по традиции состоялась в ночь на первую субботу месяца в Верхней Пышме в крестильном храме святителя Стефана Великопермского.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сегодня вы слышали Евангельское чтение из середины 3-ей главы Евангелия от Иоанна, в которой говорятся одни из важнейших, фундаментальнейших слов, очень важных для понимания и нашего спасения, — и того дела, которое совершил Христос: «Ибо так возлюбил Бог мир, что Сына Своего единородного не пощадил, но отдал за жизнь мира.» И дальше говорит, что «всякий верующий в Него не судится, а неверующий уже осуждён, ибо не веровал в Того, Кого Бог отдал за жизнь мира.»
Что же с нашим христианством не так? Почему мы стоим и трепещем, что сейчас на нас обрушатся все казни этого видимого и невидимого мира? Мы, приходя в Церковь, внутренне готовы к тому, что мы сейчас здесь будем страдать безмерно, беспощадно, — и, конечно, не спасёмся и будем страдать, пойдём в муку вечную. Разве об этом Благая весть? Разве это дало название четырём Книгам о Христе: Евангелие? Разве в этом — Благовестие?
«Братья и сёстры! Вы — грешники. Что бы вы ни сделали, вы грешниками останетесь. Будете мучиться за все ваши грехи и в этой жизни, и так же будете мучиться за все грехи в вечной жизни, — так вам и надо!» — Это — христианство?? Это — Благая весть?? Это вызывает радость, восторг?? Весёлыми ногами бежим, празднуем и радуемся тому, что так и быть, деваться некуда, — страдаем здесь, страдаем там, — и вырваться из этого порочного круга мы не сможем; — в это мы вырядили христианство? Об этом мы проповедуем своим детям, жёнам, мужьям, родителям?
«Вот, мама, мучилась ты всю жизнь, — мучиться будешь сейчас; умирать будешь жестоко, страдать будешь страшно: будешь чувствовать, как умирать будут все твои клеточки, — но знай, что никакой награды ты за это не получишь, потому что за твои грехи ты пойдёшь в ад! Так что в Церковь приходи, — нет, надежды никакой она не даст тебе, это точно, погибнешь, — но, по крайней мере, погибнешь с радостью!» — Так?? Это — христианство?? Что мы оставили от него??
А почему оно у нас такое? А потому что мы не читаем Евангелие; в лучшем случае — вычитываем его, — но так, языком, — да ещё и по-церковнославянски что-то говорим, но не вдумываемся, не вслушиваемся, не вчитываемся в смысл Евангельских слов: «Верующий во Христа не судится, а неверующий уже осуждён.»
Вы только подошли ко Христу… Здесь храм маленький, и нет большого Распятия — только там, на жертвеннике, — а так-то в любом большом храме всегда есть огромное Распятие; подойдём к нему и посмотрим — сердце наше вдруг сожмётся: «Ну, всё! Если Он с Сыном так, — то что же со мной-то будет?» Но это — не христианские мысли, потому что этот Сын висит для того, чтобы с нами этого не было. Бог для того и отдал Сына Своего за жизнь мира, чтобы мы-то жили радостно здесь, и радостно — там. Да, естественно, у нас здесь есть скорби, потому что они были у Него.
«Не хотите — не надо; это ведь для тех, кто хочет за Мной идти: возьми крест и следуй за Мной. А хотите просто прожить тихо, чтобы ничто с вами не произошло — ну и сидите, и ничего не произойдёт; и умрёте — и… что? — не спасётесь!»
Почему? Мы же ничего не делали, сидели у Креста! Почему спасёмся? За что?
За то, что верили в Иисуса Христа, что «Он пришёл в мир грешников спасти, от них же первый есмь аз» Он пришёл мир спасти, Он Сына Своего отдал, чтобы не судить мир, но чтобы мир был спасён через Него.
Поэтому и первое поколение христиан, и второе, и третье, — и даже десятое поколение христиан, — даже те, кого реально убивали и распинали, — они благодарили Бога. И они составили эту службу, которая называется Божественная литургия, называется Евхаристия, называется Возношение, — и мы во время всей службы благодарим Бога.
Да, мы плохо живём; да, мы плохие христиане; но плохие христиане — всё-таки христиане, надежда наша — Христос, радость наша — Христос; жизнь наша — Христос; дыхание наше — Христос. Вот, упал я, плюхнулся лицом и сердцем в грязь. Что сделает Христос, когда я согрешил? Скажите мне: ну что Он сделает? Прострёт руку ко мне и скажет: «Вставай, сын Мой! Надо идти дальше! Ну — упал; ну — грязный, — не переживай! Моей Крови на тебя хватит! Пойдём, — пойдём дальше! Не можешь идти — давай, Я тебя понесу! Но ты только не лежи!»
Нет, это мы кинемся на человека, будем бить его ногами, втаптывать его в грязь: «Так ему и надо, негодяй! Меня не слушал, — получай! Это тебе за гордость, это тебе за хамство, это тебе за то, за другое! На тебе! На тебе! На тебе! — Чтобы не поднялся, чтобы не встал! Чтобы лица своего от грязи не смел оторвать! Так и сгниёшь, так и сдохнешь, — так тебе и надо!»
Но Христос так не сделает, — Он скажет, как говорил уже: «Иди, и больше не греши! Но если согрешишь, Я скажу тебе то же самое и на пятый, и на пятьдесят пятый, и на пятьсот пятьдесят пятый раз Я скажу тебе то же самое: «Вставай, дочка, сын, — и больше не греши! Согрешишь — Я снова тебя подниму, Я снова тебя вытащу, снова тебя выручу — ты только вставай и иди! Ты только веруй, что Я пришёл тебя не судить, Я пришёл тебя спасти.»
И когда эта, в общем-то простая, но так трудно усваиваемая мысль проникнет, вползёт, вкрадётся, точнее — разорвёт наше сердце, и мы, наконец, с радостью и ужасом, «ужасохомся», как жёны-мироносицы, — узнаем, что Он пришёл меня спасти, — не осудить, не завалить меня списком, множеством моих грехов, не сделать меня безусловно виноватым, — а спасти, — вот тогда и начнётся наша христианская жизнь. Да, у нас будут грехи, и будет их много; да, мы должны познавать свою греховность, — но не для того, чтобы усугубить свой грех.
Как вы не поймёте, что знание моих собственных грехов не отягощает моего вечного состояния, а изменяет моё отношение к другому. Оттого, что я знаю себя так, как Пимен Великий или Арсений Великий, моя мука не станет ни больше, ни меньше; — а вот моё отношение к близкому — изменится, потому что я знаю, что его грехи не больше моих. Потому что я знаю, что, если Бог любит меня, то Он любит и его. Если такого грешника, как я, пришёл спасти, — то его-то, или её Он подавно спасёт. Это изменяет моё отношение к миру на позитивное: если Бог такого грешника милует, — то, тем более, помилует и остальных, — это же безусловно, как дважды два четыре.
Я отношусь к людям с добром и с любовью, я верю, что Бог их спасёт. А незнание своих грехов тоже никак не меняет мою вечную участь, — оно меняет моё отношение к близкому: я начинаю его гнобить, начинаю сживать его со свету, начинаю его судить, судить, судить… И, чем больше сужу — тем больше возвышаюсь. Если я погибну — то не за то, что я согрешил, а за то, что превознёсся выше Александрийского столпа своей непокорною главой.
Понимаете, в чём дело: грехи — это не самое страшное и не самое главное в жизни человека, главное — отношение к Богу и другому человеку. Отношение к Богу — это любовь, потому что Он пришёл меня простить и спасти — как же Его не любить? Он не судить меня пришёл Кровью Своего Сына, — а спасти меня Кровью Своего Сына. Он не исполнить меру моих судов и грехов пришёл распятым Своим Сыном, — а исцелить мои неисцельные язвы. И отношение к ближним потому и меняется, что я начинаю сознавать, что я — помилованный грешник, как и все прочие вокруг меня.
И я тогда иду и говорю: «Что ты грустишь-то? Что ты печалишься, паришься? Всё же просто: Бог пришёл тебя спасти! Айда с нами! Ну, в крестный ход пойдём! Знаешь, твоя посмертная участь улучшится в сто раз! Тебе было обещано Царство Божие, — а будет Царство Божие вкупе!» — Да, тогда люди пойдут на крестный ход, потому что все этого хотят: «Ну, если это мне и так гарантировано, — но можно опции улучшить — почему бы не сходить? Это же здорово!»
Но мы об этом разве говорим? Мы так проповедуем Христа? Нет, мы судим, судим, судим и угрожаем всем окружающим нас вечными муками, которые, вообще-то, по определению, и так им принадлежат, если они не верят во Христа. Что мы изменим? Они и так будут мучиться. Но мы говорим: «Приди ко Христу, и тебя никто не будет судить. Приди, и с тобой будет всё хорошо, потому что Он и пришёл для того, чтобы обнять тебя, чтобы воскресить тебя из мёртвых. И тогда на нашем лице будет радость, радость оттого, что у меня такой замечательный Бог, Который знает все мои грехи, но не судит меня за них, а любит меня и верит в меня. И тогда я не перестану грешить, — к сожалению, но факт. Но ни меня, ни апостола Иоанна Богослова это не ввергает в депрессию. Он говорит: вы будете грешить, но это не страшно, потому что вы имеете Ходатая за свои грехи, Ходатая на небесах — Господа Иисуса Христа. Поэтому вопрос не в том, сколько чего мы сделали, — а в том, чтобы идти и утешать людей, вдохновлять людей, обнимать людей, плакать с людьми, радоваться с людьми, нести им тепло согретого Христом нашего сердца. И тогда мы почувствуем, что оно действительно согрето, когда мы поделились улыбкою своей.
Всё же просто. Ты подходишь к воде и смотришь на отражение. Скривился твой рот в проклятии — то и видишь. Улыбнулся, сказал: «Мир тебе!» — то и видишь. Каждый человек — это твоё отражение в лике Христа. Улыбнись ему — и увидишь, как тебе улыбается Христос. В сердце своём благослови его — и увидишь, как благословляет тебя Христос в сердце твоём. Прости его — и почувствуешь, как из сердца твоего уходят грехи, ибо Он так отныне повелел быть: как вы относитесь к людям, — так и Я отношусь к вам. Аминь».
Автор: Константин Корепанов
Текстовая запись: Елена Плотникова.
