4 декабря 2023 года. Беседа священника Константина Корепанова в Храме на Крови г. Екатеринбурга.

Хотелось бы сказать коротенькое слово. Сегодня ночью получил одно очень печальное письмо. Почему-то так принято думать, что весь смысл христианской жизни заключается в том, чтобы человека смирить. Одно дело, если человек хочет смиряться, то есть смирять сам себя. Это, конечно, дело хорошее и доброе. Когда он сам себя сокрушает, когда он сам себя смиряет, когда он сам налагает на себя какие-то труды и подвиги. Но это тоже требует какой-то разумности, трезвости и рассуждения. Но от этого никто другой не страдает. Даже если что-то не так, то страдает только сам смиряющийся. Но сама интенция сделать с собой какие-то изменения нормальная, понятная и неплохая.

Но почему-то нам кажется, что мы должны также смирять и других. Не только себя, но и других. Если у нас есть хоть малейшая возможность человека смирить, сокрушить, заставить страдать, терпеть, мучиться, то мы сознаем свою миссию исполненной. Это чрезвычайно плохо.

Таким образом могут действовать верующие родители в семье, христианские начальники, так могут поступать люди, облеченные хоть каким-то старшинством. Например, в храме занимает какое-то более или менее ответственное место: регент, начальник над свечницами, может быть, священник. В монастырях такое часто делается. А это категорически неправильно, но почему-то в сознании человека сидит мысль, что другого человека можно изменить. Если человека взнуздать, то он, хошь не хошь, докатится до Царства Божьего. А как иначе-то?

И вот сегодня услышал очередную такую историю, и меня это очень расстроило. Существует целый пласт иностранной литературы, который посвящен описанию жизни учеников, школьников-подростков в учебных заведениях 19 века. У нас, как правило, такого не было. Или я не знаю таких произведений, где бы это было описано. А в зарубежной литературе таких историй про викторианскую школу и о том, какие там были методы, написано немало. Например, «Оливер Твист». Или, скажем, «Джейн Эйр», описание того, как она в детстве в школу ходит. Это общее место не только для английской, а в целом западной литературы. Есть некий набожный, благочестивый директор или пастор, который считает, что лучший путь к спасению человека – это поставить его в невыносимые условия. Человек будет это терпеть и, стало быть, спасется.

Эта мысль объективно неправильная, но и совершенно не христианская. Она не имеет никакого отношения ни к Евангелию, ни к Новому Завету, ни к апостольскому учению, ни к Библии, ни к чему. Ни к чему! Кроме одного единственного места священного Писания, где Господь Иисус Христос говорит: «Вы, порождения ехидны, обходите море и сушу, дабы обратить (спасти) хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас».

Человек может и должен терпеть, человек может и должен смиряться. Это действительно так, но это та узда, которую он накладывает на себя сам по своей вере или по своей любви ко Христу. А в отношении любого другого человека он поступает как фарисей, связывающий бремена неудобоносимые, заставляя человека страдать и мучиться. Христианин с другим человеком поступает милостиво, сострадательно, сопереживательно и снисходительно. Окружая его любовью, заботой, долготерпя к его немощам, нося его скорби, разделяя с ним быт и всевозможные переживания.

Но почему-то до нас это никак не доходит. Не будем сейчас даже трогать уклад монастырей и поведение священников. Но ведь в семейной жизни очень часто верующими родителями создается невыносимая ситуация для домашних. Когда человек считает, что если он знает Священное Писание, то можно жестко, сурово, а потом и жестоко, относиться к своим домашним, к близким. Он (или она) начинает требовать от родных, чтобы они постились, молились и терпели его или ее, чтобы они во всем слушались и прочее, прочее, прочее. Именно требуя, настаивая, думая, что таким образом они спасают человеческую душу. На самом деле это никак, кроме как неправдой, неправедностью и жестокостью не называется. Я ко всем обращаюсь, не только тем, кто в зале сидит, но и тем, кто смотрит, Не делайте так.

Если у вас есть желание кого-то смирить, кого-то заставить терпеть, кого-то принудить – это никакого отношения к христианству не имеет. Иначе бы тогда Христос пришел и взнуздал бы нас, а он умер за нас. Это принципиально другая установка. Требовать чего-то от другого и отдавать себя в жертву – разные религии, разное духовное состояние. Мы не требуем от других, мы отдаем себя.

Господь Иисус Христос предлагает нам путь спасения, а не гонит по нему. Он говорит: «Если хочешь быть моим учеником, возьми крест и следуй за мной». Хотя может на каждого положить этот крест, и путем разных истязаний и понуканий направить его туда, куда ему надо. Но тогда человек не спасется. Этот путь не может спасти, потому что в том и состоит тайна спасения: человек должен возлюбить и принять этот крест добровольно, по любви ко Христу. Именно умилившись сердцем от того, что так его любит Бог, чтобы не тяготиться принятым крестом, не роптать за принятый крест.

Вот сейчас идет пост, только начался, всего неделя прошла. И человеку уже трудно и тяжело. Снег, зима, мороз, хочется куриного бульона. Это можно понять: хотеть горячего куриного бульона из настоящей домашней курицы, которую давно зарезали, еще лет 30 назад. Человеку хочется, но в этом-то и состоит суть поста! Мне хочется, но я сам наступаю на горло собственной хотелки и говорю: «Нет, а я не буду. Я хочу, да, но не буду. Мне хочется: и этого хочется, и того хочется, но я не буду, потому что я хочу для Тебя что-то сделать, ради Тебя что-то сделать. От чего-то отказаться, что-то потерпеть, я этого хочу сделать, ну хоть что-то!».

А если человек воздерживается от мяса или от пряников, или еще от чего-то, а думает: «Да елки-палки, когда же это кончится, сколько там дней? Еще 4 недели, 3 недели. Да я же не вытерплю, это как мне жить-то? Да вот угораздило кого-то эти посты придумать!»

Да никто ничего не придумывал. Люди в свое время просто хотели так жить. Хотели что-то делать для Христа. И когда любишь, хочешь что-то сделать для любимого. Вот сейчас уже не работают примеры супругов… Но для сына сколько делает мать, сколько она делает для своего любимого ребенка! И не спит, и не ест, и забывая о себе, куда-то бежит. Потому что любит. Любит.

То же самое нам предлагается научиться делать для Христа. Не пост спасает человека и не коленопреклонения, и не молитвы даже. Спасает человека любовь, которую он начинает испытывать ко Христу. Мало-мало, совсем крошечка любви, но он его любит. И благодарен ему за то, что Христос пришел и спас его. И плачет порой перед крестом и говорит: «Господи, как же Ты нас терпишь-то всех, а? Как Тебе трудно, как Тебе тяжело, а я ничего не могу сделать для Тебя, но как бы мне хотелось!»

Только это ощущение, пусть крошечное, пусть маленькое, но именно оно хоть что-то делает для того, чтобы нас спасти. А когда человек ропщет сам на свои скорби, или еще того хуже, устраивает скорби своим близким или подчиненным, это ужасно. Это худшее фарисейство, которое может быть. Хуже этого ничего нет, когда человек употребляет насилие, оправдывая это именем Христа. Христос так не делал никогда. Он, наоборот, развязывал, разрешал, освобождал измученных, отпускал их на свободу, терпеливо нес и несет все наши немощи. Он и пришел для того, чтобы спасти нас. Не тем, чтобы сурово наказать, а тем, чтобы умереть. И тем, чтобы мы, почувствовав его заботу и любовь, стали делать шаги навстречу ему. А когда мы вместо этого вдруг придумали мучить других, обижать других, унижать других во имя Иисуса Христа, это безобразие ни с чем несравнимое, это почти сатанинская ложь. Только сатана, человекоубийца искони, может испытывать наслаждение, видя страдания и боль другого человека. Ради Христа мы с собой можем сделать то, что считаем правильным и нужным. Это пожалуйста. Но в отношении ни одного человека мы не можем поступить так. Это заведомая ложь и к христианству никакого отношения не имеет.

Записала Мария Ярошенко

Первый шаг — доверие. О первых шагах в Церкви

Беседа священника Константина Корепанова

23 октября 2023 года. Беседа священника Константина Корепанова в Храме на Крови г. Екатеринбурга.

Хорошо вам здесь сидеть? Я в этом зале уже 15 лет сижу. А представьте себе ситуацию, когда вы только-только пришли в храм. Вот только-только, первые шаги. Еще не знаете о том, что где-то есть Храм на Крови. Просто посещаете свой приходской храм и ничегошеньки не понимаете. Евангелие прочитали, но ничего не поняли. Вроде бы все просто. Ну чего там! Какие сложности? Это ж не Библия и не апостольские послания. В Евангелии все просто и понятно: жил человек, говорил хорошие слова, его за это убили. Так и живем. Всю жизнь хороших людей убивают, вешают на деревьях, распинают на крестах, расстреливают. В общем-то, ничего нового.

После этого Вы начинаете ходить в Церковь. Хорошо если у вас нет комплекса страха перед людьми. Предположим, что у Вас была нормальная семья: вас не избивал отец, не гнобила мать. Поэтому, приходя в храм, вы спокойно спрашиваете в свечной лавке: «А что делать-то?». И Вам отвечают: «Вон, две свечки за здравие ставят, две за упокой». А вот вышел батюшка в роскошных одеждах и с какой-то странной кастрюлей в руках. Что это? Для чего? И Вам постепенно объясняют, да и сами начинаете понимать что-то: про Христа, про Причастие, про Исповедь.

Все было бы не так, если бы Вам было 30-40 лет. Но Вам уже несколько за 45. Возможно, даже есть внуки. И по большему счету, Вам достаточно того, что Вы узнали. Вы научились исповедоваться, причащаться, знаете, кому и в каких ситуациях ставят свечки, разобрались в молитвослове, знаете когда и какие молитвы положено читать. У Вас появился определенный стереотип и вы начинаете руководствоваться им в своей жизни. Хорошо, если узнали, что где-то есть воскресная школа для взрослых или какие-то курсы в Храме на Крови. И вы начинаете туда ходить из года в год.

Иногда даже возникает мысль, что если бы каждый год я на курсах говорил одно и то же, то и тогда, наверное, каждый раз это воспринималось как нечто новое и необычное. «Ну наконец-то я поняла, батюшка! Ну наконец мне открылось!». Мне такое говорят иногда люди. А я говорил об этом раз пять. Говорить-то говорил, а человек понял только сейчас.

Но главное, что есть некое прокрустово ложе, некая колея, в которую вы попадаете. И благодаря нахождению в ней, к человеку постепенно приходит понимание церковной жизни. Не всегда духовной, но церковной жизни точно. А иногда и духовной.

Вчера мне написал один человек, не знаю, откуда он. Не определяется ни имя, ни место. Года три назад он увидел мои лекции и стал их слушать. С содержанием лекций он был категорически не согласен. Очень много ругался, спорил, возражал. Но, в конце концов, эта внутренняя полемика сильно изменила его жизнь. И вчера он первый раз, после очень долгого перерыва, причастился.

Но, возвращаясь к теме: очень важно, что Вам, когда вы обращались, было не тридцать лет. Ум такого человека очень живой. Сознание его не окончательно сформировано, в отличии от людей после сорока. Тридцатилетнему даже по законодательству можно еще учиться в системе высшего образования, он еще способен воспринимать новое. В голове у него еще многое бурлит и кипит. И когда такой человек приходит в Церковь, естественно, его взрывает то, что он ничего не понимает. Ему нужны конкретные ответы и он не согласен на простой алгоритм: «Куда поставить свечки, как исповедаться и причаститься». Тридцатилетнему этого мало. Он хочет понять что с ним произошло и происходит, почему так все плохо, почему делают именно это, а не то.

Ум очень пытливый, очень живой, сознание еще не сформировано до конца. Человек еще находится на пути к зрелости (потому зрелость и называется зрелостью – потому что личность созрела). А у тридцатилетнего человека зрелость не наступила, человек еще формируется. Поэтому он ищет и находит: он начинает много слушать, много смотреть. Ходит на разные лекции и лектории и, в конце концов, запутывается окончательно. «Что надо делать? Зачем надо делать? Для чего надо делать? Как надо делать? Куда надо делать?». Попробуйте на себя примерить это ощущение. Очень сложно сейчас неостепенённому и не сформировавшемуся человеку, не прошедшему в детстве или в подростковом возрасте определенного искуса разумности, сориентироваться в Церкви.

Вот он приходит в храм, и он мало того, что ничего не понимает, а еще и слышит про Церковь со всех сторон разные разности, часто взаимоисключающие одна другую. Полный кавардак в голове гарантирован. Особенно, если этот человек еще и читает. А если смотрит Интернет… Очень трудно современному, пусть не юному, молодому человеку понять, что он здесь делает и что такое Церковь.

Вчера, готовясь к курсам в Троицком соборе, я взглянул на эту тему со стороны. Как человеку необразованному, с детства не находящемуся в Церкви, принять и понять то, что сущностно она из себя представляет? Совершенно невозможно. Не может он этого понять. Это очень сложно и трудно. Лучше успокоиться и просто жить в Церкви. Ходить, молиться, участвовать в крестных ходах, раз в неделю исповедоваться, причащаться. Приходить на канон Андрея Критского, на Рождество, на Пасху, покрасить яйца, украсить дом зеленым веточками на Троицу, ходить на Пассию. Даже ничего не понимая, стоит ходить, ходить, быть, слушать, смотреть, вздыхать, плакать.

А через лет пять, смотришь – как-то адаптировался и привык. Вроде бы человек многого и не читал, и сильно ни над чем не размышлял, но какие-то вещи стали понятны, они как бы открылись изнутри. Многое до сих пор неясно и таинственно, но человека это сильно не волнует. А вопросы типа: «Почему у батюшки облачения такие, а все протестанты в пиджаках?» или «Почему у нас кресты золотые», «Зачем эти позолоченные кресты нужны на самом верху храмов?», «Зачем купола?», «Зачем иконы?». Человек обыкновенный, простой, он не знает зачем это все именно в такой форме существует, его это и не волнует. Он просто ходит в Церковь, он уже привык быть здесь, он врос в это место, он стал, в сущности, живым членом Церкви, хотя по-прежнему ничего не понимает. Но его это не беспокоит. Он уже понял, что надо просто жить тихонечко, и как-то все разрешится само собой.

А что, на заводе что ли не так работает? Разве рабочий все понимает, что и для чего конкретно происходит на производстве? Зачем нужны все эти станки и цеха? Нет. Дело рабочего – делать свою маленькую работу и примерно знать ближайшие связующие цепочки. А представлять себе все в масштабе, как это производство функционирует и за какими процессами нужно следить, чтобы всем этим управлять, рабочему не нужно. Рабочий просто ходит на работу. И он прекрасно может доработать до пенсии. А если на хорошем заводе, то и до неплохой пенсии. И получил он это, не задаваясь ни экономическими, ни организационными вопросами. Человек можем спокойно дожить до конца своей жизни, рабочей по крайней мере, не вникая во все сложности этого дела. Так и в Церкви. Не обязательно каждому вникать в то, что здесь происходит.

Тем не менее, я понимаю, что простому человеку, когда он начинает делать робкие шаги в Церкви, очень трудно. Этого человека хочется обнять, прижать или ободрить словами. “Успокойся, да не нервничай, ты просто постой здесь в стороночке. Видишь, тут баба Саня стоит, а тут баба Маша стоит. Постой с ними. Видишь, они никуда не бегут, ничего их не беспокоит. Тихонечко стоят и слушают, хотя так же, как и ты, ничего не понимают. Даже еще хуже, потому что у тебя слух хороший, а они уже и слышат плохо, и видят плохо. Но стоят как-то, спокойненько, размеренно, даже с ноги на ноги не переминаются, хотя у обоих клюшки в руках. Бери пример, спокойно постой. Годика два-три постоишь и как-то все само собой образуется”.

Но человек неспокойный, он не хочет просто так стоять, ему надо обязательно все понимать и что-то делать. И вот тогда он задает вопросы: “А с чего начинается моя жизнь с Богом? Что я должен делать перво наперво?”.

Я бы сказал, повторю эти слова опять: ничего не надо делать. Просто тихонечко стой, вот здесь, с бабой Саней и с бабой Машей. Приходи как они, стой как они, никуда от них не отлучайся. Они тебе защитой будут. Одна слева, другая справа, бесов всех отгонят. Ты просто стой себе спокойно и достоишь до того, что начнешь понимать. Но такой ответ никто не примет.

Когда-то давным-давно, когда еще только начиналась моя церковная жизнь, прочитал в Патерике одну историю. Пришел послушник к старцу и говорит:

– Что мне делать? Я хочу спастись!

– Нет никаких проблем! Вот тут келейка пустая стоит. До тебя тут жил один послушник. Вот сиди в этой келейке и ничего не делай. Еду я тебе принесу, воду тебе принесу, просто сиди и ничего не делай. Но если совсем не в моготу будет, “Отче наш” почитай. А так можешь просто сидеть. Можешь побродить по окрестностям, не удаляясь более 10 метров от кельи. Ешь, пей, спи.

Естественно, послушник смутился, говорит:

– Да как?! Я же подвига хочу!

– Да ну, какой подвиг? Ты просто живи в келье. Не общайся ни с кем. И все, и будет с тебя.

Молодой подвижник так прожил неделю, а через неделю сбежал. Не выдержал. И все послушники до него тоже.

Понимаете? Нет? Это очень верное правило. Я вот помню, когда тоже только начинал, молитвослов нашел! Это у вас сейчас хорошо: пошел в Сибирскую Благозвонницу. Там лежит штук сто этих молитвословов. Ценой от 50 тысяч до 100 рублей. Какой хочешь выбирай! А я начинал в ту пору, когда молитвословов не было. Один молитвослов продавался в лавке в Ивановке. В нем не было канонов. Только утренние и вечерние молитвы и молитвы ко Причащению. Но я раздобыл где-то потом, чуть попозже, молитвослов с канонами. Открываю его и ничего не понимаю. Какие-то ирмосы, какие-то кондаки. Слава… Богородичен… Что это? Подхожу к батюшке, говорю: “Батюшка, вот как каноны читать?”. А он мне: “Так все понятно, бери да читай”. Не стал мне объяснять. Я так на него тогда обиделся! Думаю: “Ну что же ты, я же пришел-то у тебя ведь не пустяки спрашивать! У меня же серьезный вопрос, как каноны читать? А он меня так отшил!”. Но! Научился же я каноны читать. Потом, спустя уже много лет, понимаю, как же правильно батюшка поступил! Вот подойдет ко мне сейчас человек и спросит, как каноны читать. Я примерно так же и отвечу. Может, не так грубо, в силу своего человекоугодливого характера, скажу как-то понежнее. Но, по сути, так же.

Да что в канонах этих такого? Все же понятно. Берешь и читаешь. Все как написано, так и читай. Я же понимаю, что если начать объяснять, то я наговорю человеку кучу незнакомых слов, которые для него сейчас абсолютно ничего не значат. “А это что? Что такое ирмос? А почему он тут курсивом? А что такое припев? Где он находится? Там же не написано! А что такое тропарь? А что такое Слава? А Богородичен? А что после конца первой песни? Почему второй песни нет?”. Человеку, который все это спрашивает, в идеале, целую лекцию надо было читать по уставу православного богослужения. А после нее он бы сказал: “Да ну, это все так сложно! Я же просил просто сказать, как читать канон!”.

А как его читать? Надо просто взять и читать, а потом разберешься со временем. Надо просто начать делать что-то простое и понятное. А остальное само по себе придет. Так же и в жизни. Например: приходите вы на рабочее место. Если будете задавать кучу вопросов, вам любой мастер скажет: “Слушай, ты меня достал! Тебе сказали, вот эту кнопку нажимаешь, рычаг поворачиваешь, эту выдергиваешь и все! Больше ничего не надо. Вот такие вот цифры нужно соблюдать!”.

Человек поначалу, придя в любое место, а особенно в Церковь, должен просто успокоиться. Не бегать, не прыгать, не спрашивать, не интересоваться, просто постоять спокойно и привыкнуть. Вот мы приезжаем в гостиницу, ничего не понимаем. Куда идти, зачем идти, для чего идти? Пожили три дня и разобрались. Сами решаем, куда ходить, где лучше место, где лучше кормят, где свежее воздух, где какие номера и с какими удобствами и так далее. Разобрались постепенно, просто приглядевшись. Мы даже язык начинаем понимать под конец недели. Некоторые ключевые слова и это происходит если мы просто сидим и слушаем.

В Церкви это тоже очень важный момент. Надо остановиться, надо перестать суетиться, надо перестать задавать вопросы. Надо просто сидеть и слушать. Посидите в храме. Придите и посидите два часа во время службы. Просто посидите, но два часа, пока идет служба, с восьми до десяти. Ничего не делайте, ничего не ставьте, вы же ничего не понимаете. Просто слушайте, что здесь происходит.

Митрополит Антоний Сурожский вспоминал: к нему в храм однажды пришел человек, просто зашел, потому что дождь был на улице. Он искал, куда спрятаться и зашел в ближайшую дверь, а за ней оказался православный храм. И он сидел всю службу. Уже и служба кончилась. Все ушли, а он сидит и сидит. Митрополит Антоний подходит, а этот человек ему и говорит: “Вот слушаю Бога, я понял, что Он есть”. Человек просто сидел, случайно там оказался. Но послушав и прислушавшись, он понял нечто самое главное, самое важное.

Так в любом деле, и особенно в первых шагах в Церкви, важно не делать суетных, резких движений. Не бегать, не прыгать, не скакать, не спрашивать, просто стоять или сидеть. И слушать. Где бы вы ни были, даже здесь на лекциях, если вы пришли первый раз, вы не можете понять всего, вам тяжело слушать. Но если вы начнете сидеть, слушать и просто молчать, то постепенно что-то начинает с вами происходить. Вы же еще не знаете, что делать. А раз не знаете, что делать, надо просто сидеть и слушать, сидеть и молчать. И Господь начнет что-то делать с вашим сердцем. Поэтому прежде чем какие-то дела делать, надо…

А что можно сказать человеку, который только пришел в Церковь? Только-только. Его сразу заваливают информацией. Надо читать вот эти правила, канон покаянный, Богородице, Ангелу Хранителю, ко причащению. Надо причащаться каждую неделю! На исповедь ходи к этому батюшке, вот тебе перечень – три тома грехов. Все это перепиши, какие у тебя есть грехи узнай. Вот тебе дневник кающегося, следи за собой. Вот тебе книжка последования Всенощного бдения, вот книжка богослужений, Божественной литургии, по ним следи! Вот тебе четки на правую руку и на левую руку. И все, человек начинает делать то, другое, третье, метаться. А еще и церковнославянский словарь, чтобы разобраться что там происходит в богослужении. А человек ничего не понимает. Надо же ему еще посоветовать семь томов Игнатия Брянчанинова! Обязательно прочитать надо. Вот Евангелие это не важно, а вот семь томов Святителя Игнатия это крайне важно. Без него никак. Сейчас это самый лучший святой отец, и поэтому Евангелие может подождать. Батюшка что-нибудь в проповеди скажет про Евангелие, а вот про святителя Игнатия не скажет, поэтому читай сам.

И человек дезориентирован и делает много ошибок. Человек производит очень много движений, которые ни к чему не приведут, во-первых. А во-вторых, потом они окажутся даже вредными.

Поэтому самое первое дело, которое человек должен сделать, переступив порог храма, это ничего не делать. Просто. Не надо бежать на исповедь. Ну прибежал ты. Ты можешь исповедоваться? Нет. Люди годами ходящие в Церковь! Вы сами-то, даже походив несколько, а может и много-много лет сюда, на какой год понимаете, что такое исповедь и как нужно каяться? Только через 10 лет вспоминаются настоящие грехи, которые вы сделали. А поначалу придешь, первое ляпнешь, что совсем-то и грехом может и не являться. Неважное что-то. А надо остановить свой бег.

Господь говорил пророку Моисею: “Сними обувь с ног твоих, ибо место сие святое”. Надо снять всю грязь, всю пыль, которую мы на себя набрали, и просто тихонечко постоять, послушать. И потом, прислушавшись, приглядевшись к этим людям, когда увидели, что примерно здесь происходит, когда начали чувствовать ритм богослужения, чувствовать, что нас действительно тянет к этому, надо потихоньку выяснять, что здесь главное. Ради чего все.

А как узнать, что здесь главное? Вот спросишь кого-нибудь, один говорит: главное это покаяние. Редко такое встречается, но предположим, что скажет. Другой скажет, что главное это причащаться. Третий скажет, что главное это всех любить. А еще главное это молиться. Или благодарить. И все ответы будут правильные. Но вот говорят человеку, что главное это покаяние. Конечно, главное, кто спорит-то? Но человек не знает, что такое покаяние. Человек пришел не из публичного дома. Не от сутенера она сбежала. Она еще не знает, какие у нее грехи есть. Какое покаяние?

–У тебя есть грехи?

– Ну, есть, наверное.

– Знаешь, какие?

– Да не знаю я никаких грехов.

– С родителями хорошие отношения?

– Да.

– Воровала?

– Нет.

– Мужу изменяла?

– Нет.

– К колдунам ходила?

– Нет.

– Какой у тебя грех?

В чем она будет каяться? Покаяние, оно вообще не касается, собственно, грехов. Покаяние есть изменение образа жизни таким образом, что Бог становится краеугольным камнем бытия этого человека. Готов ли человек, пришедший несколько дней назад в храм, поставить Бога во главу угла? Нет, конечно. Люди и через годы церковной жизни не могут этого сделать. Они пришли для того, чтобы попросить у Бога чего-нибудь доброго для себя. Здоровья или денег, или еще чего-то. Человек не знает, не понимает, что главная причина, по которой ему плохо, это то, что Бог не главный в его жизни. И когда Бог станет на первое место, только тогда что-то хорошее начнет происходить в его жизни. Но человек еще не готов этого принять, ему хоть кол на голове теши, ни за что ему не объяснить, что вся проблема только в этом. В том, что человек неправильно ориентирован. А чтобы это понять нужно время. Это не так просто человеку созреть до подлинного покаяния.

Или вот скажут, что главное это молитва. Человек начинает молиться, полдня на правой руке четки, полдня на левой руке четки. На правой черные, потому что Христу, на левой голубые, потому что Богородице. И молится, молится, молится. Молитву Иисусову читает и вообще чрезвычайно много молится. И это тоже главное, но его молитва не принимается, потому что он не исполнил ряда важнейших условий. Он не примирился с близкими. У него есть смертные грехи, в которых он не раскаялся. Он даже не видит эти грехи.

У меня за мою недолгую священническую жизнь, было уже несколько случаев, когда человек, который долгие годы причащался, вдруг вспоминал, что у него был грех. Действительно тяжелый, страшный, он обращался к колдуну, или проклял свою мать, или изменил своему супругу. Но именно это-то человек и забыл из-за давности. А вспомнил только тогда, когда произошли определенные благодатные изменения в его жизни. И он не способен всерьез покаяться, потому что он еще очень-очень запутанный человек.

Или скажете, главное причащение. Ну да, конечно, кто спорит, что главное причащение. Но чтобы действительно почувствовать всю силу Причастия, всю силу соединения с Богом, он должен покаяться. А пока он не покаялся, у него же ничего не получится. Потому что только, как и говорится в Евангелии: «Покайтесь, приблизилось Царство Небесное». Чтобы войти в общение с Богом, он должен покаяться. А каяться он еще не умеет, потому что и не может, и не знает в чем.

Или благодарность. Благодарение это здорово. Если человек приходит и начинает Бога благодарить, то это, я не знаю, это святой, как Сергий Радонежский, от чрева матери освященный. Где-то жил, жил в тишине, пришел, зашел в храм и сразу начинает благодарить. Это правильно, но, увы, современный человек может только просить. Благодарить очень трудно выходит. Даже людей, не то что Бога. И на самом деле это проблема.

Что бы вы ни сказали, все главное. Особенно когда в этом контексте говорят про любовь. Ох уж эта любовь. Самое страшное, даже не печальное, когда человек пришел в Церковь, чтобы искать помощи, не вникнув в его историю, сказать ему, что главное это смиряться и любить. Вы согласны, что главное в христианстве смиряться и любить? Ну, наверное, все более-менее адекватные христиане с этим согласны. Но человек терпит бытовое насилие, а вы об этом не знаете. И для него христианство будет совсем не про это. И мы, говоря ему о том, что нужно смиряться и любить, на самом деле нисколько не созидаем его души. Вроде говорим правильные слова, но к нему они не подходят. Ему нужно совсем другое, а не смиряться и любить. Но он слышит, что надо терпеть, когда над тобой издеваются, когда тебя бьют, когда тебя унижают, когда о тебя вытирают ноги и плюют в душу. Надо терпеть, терпеть, терпеть и любить. Стараться, потому что Христос сказал, любите врагов ваших. На самом деле ни о какой любви тут и речи быть не может, потому что вся ситуация неправильная. Тут все искажено, извращено, бесчеловечно, а мы вместо того, чтобы подать человеку надежду на обновление и на освобождение, позволяем длиться бытовому насилию, этому унижению. В конце концов человек не выдерживает, зарабатывает себе кучу комплексов и проблем. Никакой радости, никакой любви, никакого покаяния у него нет и быть не может. Мы, по сути дела, использовали веру, использовали Бога для пролонгирования неправильной ситуации.

И сколько таких случаев, когда приходит человек, ему надо сказать, что ему надо идти на работу, а мы говорим: “Сиди дома и молись, потому что так делали отшельники”. Часто ли бывает, что приходит человек в церковь и говорит: “Что мне делать?”, а мы говорим, что ему надо слушаться родителей, потому что такова заповедь Божья. Он приходит домой к жене и говорит: “Вот видишь, даже батюшка сказал, что маму слушать надо, так что не мешай мне продолжать отношения со своей мамой”. Все не так однозначно и не так просто, как нам кажется в отношении Заповедей. Мы говорим, что надо слушаться родителей не тем, кому-то надо оставить отца и мать свою, прилепиться к жене своей. А тем, кому надо слушаться, мы говорим: “Нет, ты не слушайся родителей, они тебе заставляют не ходить в Церковь”. Хотя надо говорить, чтобы они слушались родителей. Какой-то женщине надо сказать, чтобы она слушалась мужа, а мы говорим: «Нет, мужа неверующего слушаться не надо”. Кому-то надо бы сказать, что не надо слушаться мужа. Раз такая ситуация бытовая сложилась, надо искать освобождение от него, потому что никакого брака уже не существует. И иметь мужество самой отвечать за свою жизнь. А мы говорим: “Иди и слушайся”.

То есть, мы очень часто даем неправильные советы именно потому, что не разобрались в жизни этого человека. А как нам разобраться, если он только-только пришел? Вот пусть он постоит, походит, поживет, просто попьет чаю, поработает на субботнике. Пройдет время, и когда он вникнет в некие обстоятельства церковной жизни, а мы вникнем в то, что с ним на самом деле происходит, тогда мы сможем действительно ему дать нужный совет. И он сможет понять, с чего действительно ему нужно начинать свою духовную жизнь. Но я бы сказал, если бы выйти за пределы этого «посиди, помолчи, послушай», я бы добавил: “Давай сначала, пока ты ничего не делаешь, почитай Священное Писание. Не Библию, не надо ее читать в таком состоянии и в таком церковном возрасте. А возьми и прочитай Евангелие. То, что покороче и попроще. Не Евангелие от Иоанна, а простое Евангелие. От Марка или от Матфея. Прочитай тихо, медленно, не спеша. И постарайся хоть что-то из этих слов применить к себе. Скорее всего, половина слов тебя возмутит, а другая половина будет тебе непонятна. Но ты потихонечку читай, опять-таки не торопись. Возникают непонятности – записывай. Возникают возмущения – также записывай. Придешь со временем с батюшкой, поговоришь, все расскажешь, что тебе непонятно”.

Но главное не делать резких, порывистых движений. Когда ты пришел в Церковь и ничего не понимаешь здесь, просто не суетись. Не надо ничего делать. Просто останови свой бег. Посиди, послушай и ничего не делай. Обычно к активной деятельности побуждает чаще всего суета. Побуждает враг. Его не надо слушать.

Каждый проходил такой период. Когда мы узнали, что можно молиться, и у нас появились молитвенные книги, мы стали очень много молиться. Читали очень полно, все старались вычитывать. Потом этот момент, слава Богу, проходит. Чему нас научило это состояние, когда мы читали очень много молитв? Чему? Ничему. Мы только узнали, как читать молитвы. Когда мы перестали читать молитвы или читаем мало молитв, чему это нас учит? Тому, что ничего не изменилось. Читаем ли мы молитвы три часа или читаем мы пять минут– количество прочитанных молитв не улучшает жизнь. Малое количество молитв не делает ее хуже, великие молитвы не делают ее лучше. Жизнь какая была, такая и есть. С промыслом Божьим, защитой Божьей и с нашими скорбями и грехами.

И когда мы к этому приходим, у нас должно появиться доверие. Доверие к Богу. Оказывается, Он управляет моей жизнью, независимо от того, читаю я молитвы или не читаю. Зову я Его или не зову. Он управляет жизнью людей, которые даже в Него не верят. Он защищает их и охраняет, как защищал и охранял нас самих, когда мы еще не были в храме. И у нас появляется опыт, что Богу можно доверять, что если я сегодня забыл прочитать молитвы, Он на меня за это не обидится и Промысел от моей жизни не отнимет. И тогда возникает вопрос: а зачем тогда вообще молиться?

Вот я прихожу с этим вопросом к священнику и спрашиваю. У меня стоит, конечно, на полке святитель Игнатий, но неохота мне его читать. Мне его подарили, когда я крестился, но читать я его не буду. Поэтому я прихожу к батюшке, что там в семи томах искать? Конкретно вопрос задаю: “Батюшка, зачем молиться? Вот я молился, молился, чуть не посинел от этих количеств прочитанных молитв. И жизнь не стала лучше, скорбей не стало меньше. Так устал, что перестал молиться, вот уже месяца два не молюсь. А жизнь не стала хуже, она какая была, такая и осталась. А зачем тогда вообще молиться?”. А батюшка скажет: “Так, дорогой мой, ты же еще никогда и не молился. Ты же только читал молитвы. От этого жизнь никак не меняется. А вот если ты начнешь молиться, то тогда жизнь начнет меняться. А чтобы молиться, тебе надо…”.Ну и дальше можно отослать к святителю Игнатию Брянчанинову, семь томов которого стоят на его полке. Там написано совсем о другом. Не о том, как читать молитвы, а о том, как молиться, о том, как быть внимательным к тому, что читаешь, как вкладывать ум в слова молитвы, как учиться этому трудному искусству. Только тогда, когда ты будешь именно молиться, жизнь изменится.

Но и это, еще раз повторю, не самое главное. Главное то, что человек должен просто побыть в Церкви. Просто пожить, не делая резких движений. Это очень большая мудрость. Вот Симеон Новый Богослов вспоминает начало своей жизни. Приходит он к своему старцу Симеону (его тоже звали Симеон) Благоговейному и начал с ним жить. Он увидел и почувствовал святость этого старца. Конечно, если бы рядом были какие-нибудь маститые священники или убеленные сединами архиереи (которые потом появятся в его жизни), они сказали бы, что старец не святой. Ну какой он святой, обыкновенный старик! А юноша почувствовал его святость. И Симеон Новый Богослов вспоминает, что однажды они со старцем пошли в Константинополь. Старец ходил по своим духовным чадам, везде говорил, что-то делал, но нигде не ел. И юный Симеон за ним ходил, таскался, я бы сказал. Представляете себе ситуацию, да? Представьте: вы ходите за кем-то, он делает свои дела, а вы просто пребываете рядом. То есть ничего не делаете. И это утомляет страшно. Старец говорит, у него хоть какой-то интерес есть, а Симеон-то просто сидит, ждет. Причем в тогдашних приемных нет современных глянцевых журналов, чтобы как-то время убить. А он еще юноша и Игнатия Брянчанинова не читал, и молитвы Иисусовой еще не умеет делать. Поэтому он просто сидит праздно, ничего не делает. Представляете, сутки ходишь со старцем, он с тобой не говорит, а ты за ним ходишь! Он чем-то занимается, а ты не занимаешься ничем. Утомленный страшно, да еще и голодный, да еще и по городу. Суета, пыль, люди, соблазны. И вот он приходит измученный, истасканный. А старец приготовил еду и говорит:
– Ешь!
– Я не буду, я лучше сначала помолюсь. – говорит Симеон Новый Богослов.
– Ешь! – настаивает старец.

Но Симеон, хоть и юноша, но человек внимательный, он понимает, что если сейчас он еще и поест, то никакой молитвы у него сегодня не будет. Он сразу заснет. И он очень не хочет этого. Симеон хочет еще, несмотря на этот целый день, проведенный в городе, очень хочет помолиться. Потому что он ушел в пустыню, стал учеником этого старца и знает, что в пустыню уходят для молитвы. А старец говорит: “Ешь!”.

Юноша стал есть, и, конечно, как всякий юноша в таком состоянии, он поел более чем достаточно. И вот он абсолютно измучен. Он целый день таскался по городу. Он целый день был в не собранной, не молитвенной, такой распахнутой для души обстановке. А тут еще и переел! И он измученный, раздавленный, приходит к себе келью, понимая, что сейчас заснет. Но даже понимая, что заснет, он хочет все-таки сказать хотя бы молитву. И он начинает молиться. И начинает с Трисвятого: Святый Божий, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас. И комната исчезла. И Свет пришел, заполнил все, вошел в него. И он очнулся уже под утро, плачущим и молящимся, сам не понимая, где он был.

Понимаете, что я вам рассказал? Вы, любой из нас, чтобы пережить хоть десятую часть этой встречи с Богом, готовы сделать все, что угодно. Молиться, поститься, и даже уединиться где-нибудь на необитаемом острове или в собственной комнате, а ничего не выйдет. Для того, чтобы этот свет в тебя вошел, и ты с этим светом встретился, нужно что? Ничего. Просто ничего. Он ничего духовного не делал. Целый день. Он просто был как привязанный к этому старцу и исполнял его волю. Он совершенно отказался от своей воли. Он шел, куда поведут. Он делал, что скажут. И оказалось, что это та самая ситуация, которая максимально подходит для встречи с Богом. Как в 45 псалме: «Упразднитесь и уразумейте, яко аз есмь Бог».

Человек наполняет суетой всю свою жизнь, даже духовную жизнь, думая, что встреча с Богом или переживание благодати зависит от количества молитв, от количества постов, от количества отречений. Нет, не зависит. Человек может встретиться с Богом просто на ровном пути, просто потому, что сейчас он совершил нечто очень важное, забыв о себе, ради другого человека. Или просто послушавшись кого-то, сделав не то, что ему хочется, а то, что хочется другому, или то, что хочется Богу. Но главное чтобы почувствовать благодать, человек должен смириться именно в плане отказа от каких-то своих действий. Если он не понимает, что он должен делать. Это один из самых частых вопросов: “Что мне делать?”. Я не знаю, Серафим Саровский сказал бы, но поскольку у вас в доме не живет Серафим Саровский и в храме не прячется, то вам никто на этот вопрос ответа не даст, кроме Бога. Но чтобы Бога расслышать, надо же слушать! “А я сейчас хочу, сейчас хочу, что мне делать сейчас? Ты не знаешь?”. Значит ничего не делай, потому что не знаешь, что ты должен делать. Люди говорят: “Так что, просто так сидеть?”. Но это не просто сидеть, это не пустота, это насыщенное ожидание. Вы на самом деле делаете важное дело, вы ждете, когда Бог придет и скажет, что вам делать. Вы ожидаете. Это деятельность веры.

Что делал Авраам до того, как у него родился сын? Что он делал? Ничего, он просто ждал. И это ожидание было не просто важным, оно было спасительным для мира, для меня, для всех нас. То, что он сидел и ждал, когда у него родится сын. Просто бродил с одного места на другое, ожидая, когда родится сын. И дождался. И это была вера, созидающая мир, вера, созидающая его душу. Надо научиться ждать, когда Бог придет и скажет, что делать. Когда ответ будет ясным, понятным. А для этого нужно довериться Ему. Ожидание и есть доверие. Мы ничего не делаем, мы сидим в храме, мы ждем, когда станет понятно, что делать. И вот когда мы доходим до состояния совершенного доверия Богу, приходит человек и говорит: «Иди вон туда, принеси воды». И вы начинаете таскать воду. Какой в этом смысл? Никакого. Вы просто делаете то, что вам велит Бог. Таскаете воду пять месяцев. Приходит человек и говорит: «А теперь идите туда. Вы там нужнее”. Идете туда, потом сюда, потом здесь, потом там, и в конце концов, оказываетесь в том месте, о котором и мечтать не могли. Вам бы такое в голову-то не пришло. Но все это потому, что вы однажды доверились Богу и Он стал управлять вашей жизнью.

С нами этого не происходит, потому что мы не даем Ему времени вмешаться в нашу жизнь. Мы сами всем руководим. Он, в отличие от нас, совершенно не гордый и терпит, пока мы, наконец, зайдя в тупик своими решениями, не придем в Церковь и не скажем: “Господи, все, кранты, вся жизнь насмарку, ничего не умею, ничего не получается, все пришло в тупик!”. А Он говорит: “Посиди, тут лавочка есть. Помнишь бабу Саню и бабу Машу? Можешь с ними посидеть. Просто сиди, а Я скажу, что делать. Ты должен досидеть, ты уже сам бегал, сам решение принимал, сам все делал и пришел сюда ко Мне. Теперь сиди и жди, когда Я начну управлять твоей жизнью, высиди до того, как Я начну тобой руководить”. И те люди, которые смогли досидеть до этого, в храме ли, или еще до храма, терпеливо ожидая решения от Бога, по слову пророка: “Благо тому, кто терпеливо ожидает спасения от Господа”. Понятно, что сам человек не будет этого делать, потому что он весь кипит энергией. Но когда энергия завела его в тупик, тогда опытно он понимает, что все бесполезно, все, что я делал, все это никому не нужно. ”Одни только скорби, труды и грехи. Буду ждать, когда Бог скажет, что делать!”. И вот сидит, ждет и в нужное время Бог поможет и скажет, что делать. Не то, чтобы ангел явится. Бывает и такое, но мы не отроки Варфоломеи. И не Прохоры тоже. Поэтому к нам ангел не придет и не скажет, но кто-то придет и скажет: “Иди и сделай то-то”. И ты пойдешь и будешь делать то-то, ожидая, что Бог дальше скажет что-нибудь еще. Терпеливо, мало-помалу, проходя свое послушание, ты постепенно выйдешь из той запутанности, в которой ты оказался.

Записала Мария Ярошенко